- Разное

Рассказы про охотников таежников: Глоток жизни. Рассказ об удивительном опыте путешествий по зимней Амурской тайге с местными охотниками-промысловикам

Содержание

В зловещем зимовье

Для большинства из нас, детей цивилизации, встреча с дикой природой — большое испытание, как в физическом, так и в моральном плане. Оказавшись посреди безбрежного моря тайги, многие понимают, насколько уязвимы и беспомощны. В это мгновение обостряются все органы чувств — человек пытается найти объяснение каждому шороху, каждому непонятному звуку и движению. Но даже люди, для которых лес — дом родной, порой сталкиваются с такими явлениями, от которых волосы встают дыбом. Каким-то событиям можно найти логическое объяснение, каким-то нет. Автор этой статьи собрал целую коллекцию подобных историй.

Ты не верил, а оно пришло

Иркутский охотник Дмитрий Черкасов — человек с большим опытом и крепкими нервами, много лет ходит в горы и посещает тайгу. Недавно, в одну из экспедиций в Забайкалье, Дмитрий столкнулся со странным явлением.

— Я заночевал в зимовье с плохой репутацией. Оно стояло на подошве хребта, на острове, посреди замерзшей реки. До меня там жил человек, который пропал без вести. Стоял 40-градусный мороз, на избушку я вышел ночью, так что альтернативы с ночевкой не было.

Дмитрий Черкасов растопил печь, поужинал, собрался спать и, засыпая, почувствовал, как зимовье потряс страшный удар.

— Это не могло быть землетрясением, — уверен охотник, — по избушке как будто гигантским молотом ударили. Первое, что я подумал — пришел медведь-шатун. Дулом ружья я открыл дверь, стояла великолепная лунная ночь. Рядом с зимовьем не было ни единого следа. Объяснить происходящее я был не в силах, но сказал себе: поддаваться панике — последнее дело. Потихоньку успокоился, только лег спать — как избушку потряс второй удар.

Дмитрий вообще всегда был большим скептиком, но в этот раз его посетила мысль: «Ты во все это не верил, а вот оно — пришло!»

— Когда произошел третий удар, я обратил внимание на печную трубу — после удара она тихо позвякивала. Я решил, что труба нагревается и взводится, как курок, а потом остывает, соскакивает с какого-то там упора и бьет по крыше. Когда произошел четвертый удар, я уже был спокоен и крепко заснул. Интересно, что в последующие ночи этого не повторялось.

На следующее утро Дмитрий решил осмотреться — долина, где располагалось зимовье, была испещрена волчьими следами — значит, зверей тут ничего не пугало. Следов медведя или человека не было.

Удар в стену

— Когда я через несколько лет вернулся в эти края, зловещее зимовье уже сожгли, — вспоминает охотник. — Про него мне рассказали много всего нехорошего — там погибали люди, происходили самоубийства. Возможно, люди пугались именно этого удара, а вера в потусторонние силы приводила к панике. Мой товарищ-охотник, который тоже жил в нехорошей избушке, выслушав мой рассказ об ударах, сильно удивился: «Я там бывал на протяжении четырех лет, ни разу такого не слышал».

Кстати, с ударом в стену зимовья сталкивались многие охотники.

— Как-то раз на охоте друг ради забавы убил птицу, — рассказывает Роман. — Вечером легли в избе спать, и такой удар в угол, будто танк въехал, икона сорвалась со стены, улетела к печке. Мы решили, что леший разозлился из-за птицы.

— Я построил зимовье на месте сгоревшей пасеки, которая принадлежала колхозу, — рассказывает Александр Воробьев. — До пожара на этой пасеке был обнаружен труп. Человек тот прибился как-то и жил там, промышляя сбором дикоросов. Причину его смерти не установили. Я человек в меру суеверный, но регулярно слышал, как приблизительно в 23 часа в стену домика снаружи примерно два-три раза в неделю раздавался сильный одиночный удар, как кулаком. Поначалу это напрягало, с годами привык.

Бывалые таежники объясняют удары следующим: во время топки печи изба нагревается, начинает просыхать, и происходит усадка бревен. Возникает удар. Затем избушка стоит пустая, дерево набирает сырость, и впоследствии при нагревании эффект повторяется.

«Лучше б ты иногда боялся, Саня…»

Охотник Александр долго добирался до мест в Красноярском крае, где ему довелось столкнуться с неведомыми силами. Жители маленького поселка, попасть в который можно только на вертолете, предупредили: «Один в тайгу не суйся, сгинешь в болотах», и Александр нанял себе проводника — деда Исая, происходившего из нганасан — самого северного народа Евразии, издревле промышлявшего охотой на дикого оленя.

Александр поразился, каким выносливым оказался с виду старенький и хиленький Исай.

— Сначала мы долго шли на лодке, — вспоминает охотник, — потом пешком. Исай привел меня в богатые места — зверь непуганый, добывай не хочу.

К концу второго дня трофеев у охотников было с избытком, нужно было возвращаться.

— Я не понял почему, но Исай вдруг забеспокоился, все повторял: «Нам сегодня к лодке нужно успеть!» Бежал по лесу, как молодой пацан, и укорял меня за медлительность. Я от усталости едва переставлял ноги, смотрел на его энергичную спину и думал: «Вот ведь старый черт, откуда силы?» Сам Исай это не афишировал, но мужики говорили, что он шаман.

— Когда стало понятно, что к лодке мы не успеваем, дед ругался нещадно, от волнения перешел на свой родной язык. Я вижу, что он едва не плачет и все по сторонам смотрит, смотрит. Потом схватил меня за поясной ремень и потащил за собой. Я все удивлялся, откуда в маленьком человечке столько силы.

Исай дотащил Александра до срубленной из неотесанных бревен избушки.

— Дед трясущимися руками запер дверь, потом собрал все, что было в избушке — стол, доски от нар — и привалил к двери, бойницы-окошки заткнул тряпками, — рассказывает Александр. — Зажигать фонарик он мне запретил, сам зажег только лучину. Исай явно готовился к обороне, но объяснять что-то мне считал ниже своего достоинства. Когда все приготовления были закончены, он сел на чурбачок, ружье обнял, закурил и посмотрел мне в глаза. Ну, думаю, дед меня испытывает, смотрю в ответ, а Исай только вздохнул: «Лучше б ты иногда боялся, Саня, не попали бы мы в такое г…»

Дух леса рвался в гости

С наступлением ночи началось… Задремавший Александр проснулся от чьих-то шагов. Все бы ничего, но шаги звучали с крыши, и такие легкие и резвые они были, как будто ребенок бегает.

— Вдруг раздался свист, потом стук. Я смотрю на дверь, а она ходуном ходит, как будто кто-то пытается ее открыть. Я перевел взгляд на Исая, а он бледный весь, трясется, — рассказывает Александр. — И судорожно палец к губам прикладывает, мол, не вздумай даже пикнуть. Так всю ночь мы и просидели, глядя на дверь, на которую кто-то наваливался, слушали топот чьих-то ножек на крыше и свист. Было ощущение, что с помощью этих звуков что-то или кто-то пытался выкурить нас из зимовья. К утру все стихло, и мы поспешили к лодке. Что это было, Исай мне так и не рассказал, да и пытать его вопросами мне было неловко. То, что с нами произошло, для меня было за гранью понимания.

Опытные охотники предполагают, что по крыше ходила рысь, привлеченная запахом крови от убитой дичи; возможно, были и другие животные. В древности человек чувствовал приближение диких животных и уходил, чтобы избежать опасной встречи. Со временем люди утратили эту способность, но народы, которых меньше затронула цивилизация, сохранили. В то же время весьма маловероятно, что опытного охотника так напугали хищники. Еще одна версия, объясняющая этот и другие случаи, — визит Хозяина. Так таежники величают главного духа леса.

Похожая и не менее жуткая история произошла с охотником Ярославом.

— По молодости лет мы с братом частенько бродили по лесам, — говорит Ярослав. — И было одно зимовье, даже не зимовье, а скорее землянка, врытая в сопку. На крышу этой землянки можно было с горки зайти, располагалась она в неприятном месте, очень тихом, ни одна птичка там не чирикнет. Как-то раз мы пришли туда с братом зимой, натопили печь. Передняя стена у зимовья была из бруса, низкая дверь, задвижка сварена из толстой арматуры. Засов накрепко прибит гвоздями-двадцатками, загнутыми с обратной стороны. Я обратил внимание на засов, потому что, делая последнюю закидку дров, топором вбил гвозди, которые торчали миллиметров на пять.

Когда все дела были сделаны и охотники легли спать, то услышали шаги на крыше.

— Кто-то ходил кругами на мягких лапах, мы решили, что это рысь, — вспоминает Ярослав. — Выходить, честно говоря, было страшновато. Я закинул в печку горсть монтажных патронов, они погрохотали, и стало тихо. Проснулись мы под утро от того, что дико замерзли. Я глаза открываю и чувствую, как у меня волосы зашевелились. Дверь землянки выдавлена внутрь, гвозди торчат. Мы с братом несколько минут в себя приходили, но делать нечего, надо вставать. Вышли на улицу, а там только наши следы, и на крыше нет никаких следов. Поняли мы, что не зря у этого зимовья была такая плохая репутация. Впоследствии эту землянку кто-то взорвал, только воронка осталась.

Олень вывел из морока

Константин Ланг уже почти полвека ходит по тайге. За эти годы многое перевидал, но необъяснимый случай произошел с ним один-единственный раз.

— Якуты бросили больного оленя, — рассказывает Константин. — Мне стало жалко животину, решил взять себе. Якуты сказали: «Вылечишь — приведи, а нет, так зарежь». Олень у меня поправился. Наступила осень, все дела переделаны, решил я угодья обойти перед снегом, планировал зайти на якутское стойбище, пригнать им оленя.

Константин решил идти через марь (заболоченную территорию, покрытую редкостойным угнетенным лиственничным лесом. — Прим. авт.).

— Свои угодья я знаю с восьми лет, ночью спокойно хожу. А тут день, идем спокойно, олень в поводу. Кто-нибудь видел туман в ясный день? Я ни разу. А тут как облако упало. На расстоянии трех шагов уже ничего не видно. Я знаю, что слева у меня лес, забираю левее — нет леса! Туман сырой-сырой, я начал замерзать. Тыкаюсь во все стороны, а леса нигде нет, под ногами уже хлюпать начало. Я сел на кочку, и такая тоска накатила. Что же делать, думаю, идти некуда, скоро ночь. А олень повод тянет, дергает. Я повод ослабил и пошел за ним.

Олень, которому Константин спас жизнь, вывел его из морочного места.

— Где-то час мы хлюпали, а потом вышли на сухое, я сразу места узнал. Сел перекурить, и за несколько минут туман растаял, как не было. Я вижу вокруг родные и знакомые места — мои угодья. К стойбищу мы подходили уже затемно. Якуты меня увидели — ржут. «Ты где, — говорят, — краску нашел». У меня все лицо словно в чернилах, а олень при этом абсолютно чистый. Рассказал якутам, какая оказия со мной произошла, а у них один ответ — харги шалит, это дух такой лесной. Я потом место, в котором заплутал, посещал много раз — самая обычная марь, каких много.

Неведомый голос спасает

Следующую историю, произошедшую с его дедом, рассказал Дмитрий Николаенко. И может быть, напрямую ситуация жизни таежника не угрожала, но могла оставить голодной его большую семью.

— У деда было семеро детей. Чтобы всех прокормить, он добывал соболя. И вот один из промыслов подходит к концу, шкурки обработаны и уложены в рюкзак, дед возвращается домой. Путь был неблизкий, пришлось заночевать в лесу у костра. Дед спит и чувствует такой легонький пинок под зад, а потом слышит голос: «Что же ты спишь, Прокопий, когда шкуры твои горят?» Дед подскочил и увидел, что угол его рюкзака начал тлеть. Все потушил, вытряхнул шкурки, убедился, что они все целы, и сел, ошарашенный, рядом с костром, гадая, кто же в глухой тайге его разбудил. Так и сидел до утра. Когда рассвело, громко сказал: «Спасибо» — и пошел домой.

Следующая история, связанная с удивительным спасением, произошла не в лесу, но тоже заслуживает внимания.

— Всегда скептически относился к потусторонним силам, — рассказывает Андрей. — Но был в моей жизни случай, который заставил меня пересмотреть свои взгляды. Однажды жена уехала в командировку. Я оставался дома с маленьким сыном. И вот ночью я проснулся от сильного удара в окно, как будто в него на всех парах врезалась птица. Сын спокойно спал рядом. Я решил пойти в туалет, и что я вижу! На плите вовсю разгорается забытый чайник. Быстро потушил пламя. И долгое время просидел в шоке.

Крик, полный боли и ужаса

Высшую точку Алтайских гор — Белуху — называют Шамбалой. Говорят, что здесь нужно быть осторожнее со своими желаниями, потому что все мечты, вслух или мысленно озвученные на Белухе, имеют свойства сбываться.

Походник Алексей рассказывает, что по пути на вершину этой горы в голове как-то все проясняется и возникают мысли, которые в ежедневной суете редко посещают человека. Но не только мысли в походе на Белуху удивили Алексея. Было и кое-что еще.

— Шел второй день спуска с вершины, мы остановились ночевать на берегу реки Аккем, — рассказывает Алексей. — Чтобы ночью к нам в палатки не ломанулись медведи и прочая живность, продукты мы привязали повыше к веткам деревьев. Самым большим страхом был, конечно, приход медведя. Поэтому я положил под голову топор. Начал дремать и услышал жуткий крик. Крик шел из тайги, которая была над нами. Потом наступила тишина. Я уж было начал засыпать, и снова из леса: «А-а-а-а-а!». Крик, полный боли и ужаса.

Несколькими днями ранее за Алексеем и его друзьями увязался паренек, который решил подняться на Белуху в кедах, рубашке и с куском полиэтилена вместо спальника и палатки.

— Я знал, что этого паренька с горы спустили спасатели, потому что находиться там без экипировки опасно для жизни, — вспоминает Алексей. — Но он так сильно хотел попасть на Белуху, что я подумал: может быть, он от спасателей сбежал и на него кто-то напал. Но когда крик прозвучал в третий раз, я понял, что это кричит не человек. На крик животного это тоже не было похоже.

Ближе к утру Алексея, ненадолго забывшегося тревожным сном, ожидало еще одно испытание.

— Диким голосом кричала девушка из соседней палатки. Я подорвался, побежал к ней с топором наперевес, но быстро понял, что топор не понадобится. Оказывается, с вечера она натырила по карманам сушки, к утру за сушками пришли учуявшие еду мыши. Она и проснулась от того, что кто-то по ней ходит.

Пережитыми ночью ужасами Алексей поделился с друзьями. Оказалось, крики слышали двое его товарищей. Остальные члены группы похохатывали и называли крики глюками, ставшими следствием гипервентиляции мозга в горах.

Жуткая ночь

Охотники-бельчатники, вернувшись вечером с промысла, растопили печь в зимовье, приготовили ужин. Сытно подкрепившись, завалились на топчаны, потягивая чай. Ровно в 12 часов ночи они услышали скрип полозьев и всхрапывание лошади.

— Кто-то подъехал, — встрепенулись мужики.

Было отчетливо слышно, как из саней, покряхтывая, вылез дед и начал распрягать свою животину. В процессе лошади досталось. Дед нещадно костерил бессловесное животное. Прошли пять минут, десять, полчаса. Дед не унимался.

— Да сколько ж можно ее распрягать, — не выдержал охотник Виктор Ларионов, — надо пойти уже его позвать.

— Верно, чай остывает, — согласились другие охотники.

Виктор распахнул дверь, вышел наружу и потерял дар речи. Обескураженный, он вернулся в зимовье со словами: «Мужики, гляньте, что это было-то?!» Охотники вышли за дверь, и тут пришел их черед удивляться. Возле зимовья никого не было. Перед охотниками простиралась засыпанная свежевыпавшим снегом поляна без единого следа.

Таежник Владимир Осинцев тоже сталкивался с подобным явлением и даже нашел ему объяснение.

— Звук может передаваться на большие расстояния при идеально чистом воздухе, — говорит Владимир. — Однажды, заночевав в лесу, я всю ночь слушал разговор, а затем случайно набрел на небольшую деревушку. Передал разговор слово в слово. Оказалось — да, был такой разговор. Такое явление в своей книге «Дерсу Узала» описывает Владимир Арсеньев.

Жуткую ночь в зимовье вместе с напарником пережил Василий Стрельников.

— Спим мы, значит, на дворе ночь, — рассказывает Василий. — И вдруг я просыпаюсь от того, что скулят наши собаки, так жалобно-жалобно, а потом как дружно завоют! Мы с напарником лежим ни живые ни мертвые. Переговариваемся шепотом. Решили, может, шатун пожаловал, дело-то было зимой. Вдруг собаки резко стихли. И в этой зловещей тишине мы услышали звук шагов, кто-то прогуливался вокруг зимовья, поскрипывая снегом. Наутро мы обнаружили человеческие следы. Но какими они были необычными! Максимум сантиметра полтора глубиной. В то время как снег был рыхлый, и сами мы проваливались по колено. Получается, в ту ночь к нам приходило существо весом чуть более килограмма. Если бы это был небольшой зверь, охотничьи лайки его не испугались бы и без внимания не оставили. А тут они боялись не меньше нашего.

Есть и рациональные объяснения

В ноябрьские праздники охотник Михаил планировал пробежаться по лесу за световой день, да затемнал. До дома оставалось 10 км.

— Луны не было, как идти? Того и гляди глаз в темноте выстегнешь. Решил я заночевать на берегу озера в рубленой пастушьей избушке. Растопил печь, нагрел чаю. Вдруг слышу снаружи тяжелые вздохи и шаги такие, тоже тяжелые. Я быстро лампу погасил — и к окну. А с озера туман наполз, не видно ничего. Туман густой, все, что сумел разглядеть — большой силуэт. По звуку понимаю, что это существо перемещается вокруг избушки. Выходить на улицу было страшно. Думал, подожду — само уйдет. Но оно не ушло. Так я и просидел до утра. А как рассвело — увидел в окне серого коня. С пастухами в конюшню не пошел, а тут человека почуял — обрадовался.

В один из осенних дней другой таежник, Евгений Писарев, отправился на охоту с собаками.

— Весь день мы ходили по лесу с двумя моими лайками, — рассказывает Евгений, — в избу пришли уже по-темному. Я протопил печь, перекусил, попил чаю, дал собакам по куску хлеба и повалился спать! Ночью просыпаюсь от дикого шума. Спросонья не могу понять, что происходит — изба ходуном! Снаружи бойня! Не то кто-то собак рвет, не то собаки кого-то рвут. Спрыгнул с нар. Сердце тоже спрыгнуло в левую пятку. Схватил фонарь, приоткрыл дверь… и сразу все затихло. Стою, темноту просвечиваю и думаю: «Ну все, нет, наверно, у меня больше собак». Позвал одну, она выходит, как ни в чем не бывало, виляя хвостом. Потом вторая подошла вполне себе в здравии. Тут я немного успокоился, вышел из избы, осмотрелся, и все мне стало понятно! Одна из собак хлеб закопала на черный день, а вторая его отрыла. Из-за этого и произошла бойня. Вот так чуть до инфаркта не довели!

С похожей ситуацией столкнулся Артем. Случилось это на юге России.

— Мне тогда было 14 лет. Вместе с отцом мы приехали на чабанскую стоянку, чтобы забрать своего коня, которого оставляли на выпас. Отец и его друг погнали коня к нам, один верхом, другой на машине. Я остался их ждать. Начало темнеть, жутко мне было одному в степи. Вместе со мной было шесть-семь собак, и вдруг они все разом зашлись лаем. Я оглядываюсь — нет никого, а собаки лают, не унимаются, да с таким остервенением, просто рычат от злости. Я, конечно, не рискнул идти в темноту один да безоружный смотреть, на кого они там глотки рвут. Решил дождаться отца. Ждал часа четыре, измучился, думал, ну когда же этой лай прекратится. Когда отец с другом приехал, собаки почуяли хозяина, побежали к нему. Только две остались лаять. Мы втроем пошли за загон с фонарями, смотрим — собаки стоят рядом и на землю лают. И думаете, из-за чего был весь этот многочасовой переполох? Из-за ежика!

Комментарий эксперта

Никита Томин, кандидат технических наук, руководитель научно-исследовательской группы «Иркутск-Космопоиск»:

«Я сам частенько бывал в глухой тайге, поэтому понимаю, что обычно человек ощущает себя там совсем по-иному. Некоторые люди в подобных диких, первозданных условиях могут незаметно для себя впадать в особое психическое состояние, транс. Человек входит в транс, как правило, под воздействием усталости, информационной перегрузки или в результате непроизвольного самогипноза. В подобном состоянии может иметь место ряд необычных проявлений — видения, ощущение чужого присутствия, слышание голосов, странных звуков, чем, по всей видимости, и можно объяснить некоторые случаи. Но не все…»

Промысловая охота во время войны

Миша-Туба был парень очень спокойный, уравновешенный. Его трудно было вывести из себя какими-то насмешками. В ответ он лишь улыбался, поводил плечами и опускал глаза. Но силой обладал недюжинной. Еще будучи юнцом, как раз перед войной, довелось ему пережить один случай.

Зимовье у Мишкиного отца было одно, а значит, все путики были круговыми, рассчитанными на дневной
переход.
ФОТО [email protected]/DEPOSITPHOTOS.COM

Еще с лета мужики вели разговоры о том, что в этом году может прибавиться волков. По осени, до заброски в тайгу, они стали встречать серых разбойников то на реке во время рыбалки, то в полях. Видно было, что зверь этот расплодился и живет вольготно, чувствуя себя хозяином.

А зимой, уже по малому снегу, волки стали приходить к деревне. Усядутся темными тенями за огородами и ну тянуть свою песню. Аж мороз по коже.

Собаки дворовые, не таежные, лежали по кутухам и делали вид, что спят, не слышат волчьего воя. А когда снега подвалили, разбойники осмелели. Начали крайние деревенские стайки пробовать на прочность, овечек резать.

Без труда раскрывали крышу, раздвигали жерди и устраивали разбой. Чуть не каждое утро то здесь, то там голосили бабы, обливаясь слезами по скотине, испорченной волками.

Дошла очередь и до Федуловых. Мария, мать Миши-Тубы, каждую ночь выходила, слушала скотину. И вот однажды утром прибежала в дом и с порога благим матом:

— Волки! Волки!

Миша тут же подхватился (на лавке спал, не в горнице), пимы надернул, телогрейку уже на улице натянул — и в стайку. Дед на печке проснулся:

— Ружье-то! Ружье возьми! Вдруг стрельнет?

А Мишка уже в пригон ворвался, а там большой хоровод. Скотина перегородки снесла и друг за другом в бешеном галопе. В потолке дыра светится, в дальнем углу овечка хрипит. Двух волков Мишка сразу увидел.

Один в шею корове влип и тащился за ней, стараясь свалить. А второй другую овцу резал. Парень не раздумывал — схватил того, что на корове висел, за шкуру, отдернул от жертвы и с разворотом об опорный столб головой врезал. Развернулся и еще раз. Бросил здесь же, ко второму кинулся, да тот, видно, почуял неладное, маханул так, что и не задержался в дыре. Удрал…

Дед, рассматривая добычу, определил, что это волчица. Матерая.

— Ловко ты ее приложил. Ни единой целой косточки в голове. Молодец внучок!

Мишкин дед раньше был знатным охотником. Это он обустраивал, обихаживал тот участок, где теперь отец Мишкин охотится. Избу рубил, ловушки делал, все надеялся, что с сыном там промышлять будет. А получилось так, что всего один сезон и отохотились вместе-то.

Уже выходили из тайги после промысла, дед и провалился под лед. И костер быстро сварганили, и отогрелся вроде бы, и одежду высушили, а простуда засела. Летом ноги распухли и отказали. Вся охота насмарку. Да что там охота! Жизнь кончилась. Ведь для настоящего промысловика тайга — это и есть жизнь…

Несколько ночей караулил Миша волков, устроившись в сугробе с дедовским ружьем. Звезды считал, любовался, как они беззвучно перемигиваются. Но волки больше не приходили в деревню.

Видно, не простую волчицу добыл парень. Она и правда была огромная, не меньше самого охотника. Отец, вернувшись по весне с промысла, долго любовался растянутой на сарае шкурой волчицы. Ощупывал, измерял четвертями и даже принюхивался к мездре.

— Значит, говоришь, убил одним замахом?
— Так, батя, она же корову… Я и напугался малость.
— Напугался? Значит, так. На тот сезон вместе пойдем.

Мать услышала этот разговор и вмешалась:

— Нашел охотника! Чего он тебе поможет? Ему только десять лет. За ним же глаз да глаз!
— Сказал — пойдет. Лыжи надо делать.

 


ИЛЛЮСТРАЦИЯ ТАТЬЯНЫ ДАНЧУРОВОЙ.

Но война смешала все планы. Многих луковчан, парней да мужиков, сразу забрали, а кого-то только «подписали». Это значит, они жили в деревне, работали в колхозе, а котомку наготове держали. Зимой слух прошел, что старших ребят будут посылать в тайгу. Попада́́л в этот список и Мишка.

Когда Мишу записали в бригаду, дед стал каждый вечер обучать его таежным хитростям: как правильно плашку заряжать, как не заблудиться в падеру, как зимовье содержать, когда приходишь уставшим и надо быстро обогреться приготовленными заранее дровами. Учил, как прокормиться в тайге тем, что добудешь, как ремонтировать лыжи и где хранить добытую пушнину, чтобы не досталась мышам…

Отца на фронт долго не брали, загнали на лесозаготовки, а уже оттуда прямиком на фронт. Успел только сказать, что ружье оставил у Сереги, друга, и уехал. Мать потом к этому Сереге ходила несколько раз.

И плакала, и угрожала, и уговаривала — нет, говорит, ничего не оставлял. Недаром твердят, что предать может только близкий человек. Ладно хоть Мишка дорогу на свой участок хорошо знал. Три сезона помогал отцу, даже проходили по путику вместе. Так что основы охоты уже были в голове у парня…

Через какое-то время всех ребят собрали в правлении. Прочитали бумагу, где говорилось, что все, кому исполнилось двенадцать лет, становятся трудообязанными. Мишке было только одиннадцать, и он стоял с малолетками, возвышаясь над ними на целую голову.

Дядька из района спросил:

— А ты что стоишь? Сколько лет?

Мишка, стушевавшись перед чужим человеком, промямлил еле слышно:

— Одиннадцать. Скоро….
— Одиннадцать? Ты что, не хочешь помочь быстрее одолеть врага?
— Хочу.
— Тогда переходи в эту группу. Вон какой вымахал верзила!

С этого дня он стал работать в колхозе. Его друг Толя-Чиля был старше на целый год, хотя ни ростом, ни весом похвастать не мог. Но был настырным, въедливым и очень упертым. Если ему давали какое-то задание, разбивался в лепешку, но задание выполнял…

Решение о добавке пушного плана пришло, когда сезон уже подходил к концу. Оставалась только весёновка. Было решено организовать несколько бригад из детей, хоть как-то знакомых с промыслом. Конечно, ребятишки направлялись в ближние тайги, только Миша-Туба отправлялся на отцовский участок. Ему в напарники был определен Толя-Чиля.

Дед, сидя на печи, сотрясал кулаками от бессилия, узнав, что внук идет в тайгу без ружья. Уже который раз укладывал себе на колени старую кремневку, оглаживал ее безвольной ладонью и снова бубнил себе под нос:

— Не работает она, не работает….

Мишка успокаивал и деда, и мать, постоянно всхлипывающую:

— Да ладно! На кой оно, ружье-то? Только мешать будет. Плашник поднимем и будем работать.

Дед вздыхал, ворочался.

— Там под крышей, на чердаке, Миша, там пальма лежит. Отец-то твой вместо посоха таскал. Слышишь?

Пальма, или рогатина, была грозным оружием и представляла собой огромный нож с толстым обухом, встроенный в крепкий посох. Этой пальмой легко было срубить сучок или жердь, продолбить дырку во льду, а при необходимости добить раненого зверя или защититься от него. Правда, в последнем случае охотник должен быть достаточно крепким и умелым.

Весёновка начиналась с появлением первых признаков наста, когда снег на солнышке начинал жухнуть и превращаться в корку, которая на ночь становилась почти что льдом, а за день опять оттаивала. У многих охотников это было самое любимое время промысла. Перелом зимы на весну сам по себе радует любое живое существо, в том числе и человека.

Лесные обитатели (белка, соболь, колонок, горностай, лисичка), зачуяв удлиненный день, становились более активными, пронырливыми, легче попадали в ловушки. Одно огорчало: мех становился тусклым, неблескучим. Такая пушнина стоила дешевле зимней. Но ребята понимали, что вряд ли получат что-то за нее. Хорошо, если поставят несколько трудодней в журнале учета…

По рассказам деда, по каким-то отрывочным воспоминаниям самого Миши, по затёскам старым, заплывшим смолой, они быстро отыскали все путики и, как могли, насторожили ловушки. На приманку использовали поначалу принесенных с собой вяленых рыбешек. Работа началась…

 


ИЛЛЮСТРАЦИЯ ТАТЬЯНЫ ДАНЧУРОВОЙ.

В плашки попадались одни белки. В самом начале весёновки сработала пара кулемок. В одну попала маленькая рыжая соболюшка, в другую — крупный, светло-коричневый колонок. Белок приносили в зимовье, оттаивали и снимали шкурки при тусклом свете жирника, заменяющего дорогую свечу. Тушки аккуратно потрошили, кишки чуть проквашивали и использовали на приманку для следующих белок. Тушками питались.

После постных домашних щей варево из белок казалось царской пищей. Что-то доставалось и Чернышу. Но пса не баловали, так как от него работа не требовалась. Его взяли с собой только для охраны: а вдруг ранний медведь объявится? Миша вместо посоха таскал по тайге отцовскую пальму. Таскал просто так, для важности. Но помнил наказ деда…

Глаза слепило ярким весенним солнцем и невыносимо белым снегом. Тепло стояло — хоть раздевайся да загорай. Самое доброе время в тайге: ни комаров тебе, ни гнуса, любую работу можно ладить. Именно в такое время охотники обихаживали свои угодья. Готовили лес для зимовья и даже ставили сруб, чтобы просыхал.

Строили кулемки, готовили и растаскивали на нартах плашки, которые стояли одна от другой на расстоянии «глаза». А если путик был дневной, вот и считай, сколько надо ловушек по тайге растащить. Забота о ловушках ребят не беспокоила. У Мишкиного отца путики были отлажены и работали исправно. Только не ленись, бегай по насту да собирай добычу.

А один раз отдых себе устроили. Нагрели воды и банились в тазу. Мишка выглядел здоровым, как настоящий мужик, а вот Толик был худосочным, как ребенок. Он радостно плескался в тазике и даже смешно гукал. Миша, когда увидел, как Чиле просторно в тазике, невольно пожалел его, подумал: «Мне было тяжело, а в нем, в этом Чилимёнке, где еще и мышцы-то не выросли, откуда сила?»

Силы и правда не было. Были воля и желание победить. Победить если не супостатов, то хотя бы себя. И поверить в эту свою победу. Мишка вспомнил, как он заставлял Чилю таскать чурки к зимовью и ворчал на него, что тот не таскал их, а катал.

Вспомнил, как он посылал его на путик одного, а сам в это время уходил на другой, как тот замолкал, хмурился, но молчал. Уходил, опустив плечи и тяжело подтаскивая лыжи, неумело подшитые камусом. И каким радостным он возвращался, пройдя этот путик, преодолев расстояние, поборов, может быть, страх! Как задорно он потом рассказывал все до мелочей, что видел за день, о чем думал!

А думал он все больше о том, как убежать на фронт. Казалось, что именно там, на войне, его ждет настоящая работа, что там, на самом переднем крае, он непременно совершит подвиг. И бабка будет плакать и гордиться своим внуком…

Ночью Мишка просыпался от всхлипываний Чили.

— Ты чего ревешь?

Тот замолкал на какое-то время, но потом снова корчился и всхлипывал.

— Ноги… Судорога ноги выворачивает…

Мишка перебирался на нары к другу, нащупывал сведенные судорогой ноги и начинал разминать их, гладить. Постепенно боль отступала, разрешала поспать. До следующей ночи. Мишка, вспоминая, как он сам тяжело тащил отцовские лыжи, завершая длинные путики, невольно думал: «Как же Чиля шагал за мной? И ведь не ныл, не плакался на усталость»…

Между ребятами уже не первый раз начинались разговоры о том, что скоро надо будет закрывать плашки, кулемки, готовиться к выходу из тайги. Дни становились теплыми, снег за ночь не успевал промерзнуть, и ближе к обеду охотники начинали проваливаться в снежную кашу.

— Если на путике пятый раз, а путиков всего пять, значит, сколько дней мы охотимся?
— Так мы же еще отдыхали, баню делали.
— Да. И еще два дня падера была, тоже не ходили.
— Получается, месяц живем. Даже больше.

 


Медведь остановился. Шерсть на его загривке приподнялась, из раскрытой пасти выкатился глухой рокот. ФОТО LUAAR/DEPOSITPHOTOS.COM

Так, неспешно переговариваясь, ребята шли по лыжне. И вдруг почувствовали, как что-то изменилось. Словно кто-то притаился и наблюдает за ними. Откуда-то наплыла тревога. Приостановились, покрутили головами в разные стороны. Мишка увидел первым.

— Вон на склоне стоит. Видишь?

На краю склона, широко расставив лапы, стоял огромный медведь. Он задирал кверху нос и втягивал в себя сырой весенний воздух. Ребята замерли в нерешительности. Страх медленно заползал за ворот, втаскивая с собой ледяной холод.

— Он нас сожрет! Сожрет, гадина!
— Заткнись, Чиля! Тебя не тронет. Что там у тебя жрать? Одни мослы!

Медведь покатился по склону на всех четырех лапах, стаскивая за собой подтаявший на солнцепеке снег. Скатившись, попытался выбраться на снежный наст, но тут же провалился. Начал тяжело прыгать, с каждым прыжком обрушиваясь в снег.

Ребята видели, какой он большой, тяжелый. Чиля, сдерживая рыдания, кинулся к ближнему кедру, но запутался в лыжах и упал на коленки. Затем вскочил, увидев, как остервенело ощетинился рогатиной в сторону медведя друг и напарник Миша-Туба, подошел к нему на деревянных ногах и, ухватившись за ту же пальму, замер.

Медведь тоже остановился. Он всматривался в ребят своими маленькими, не привыкшими после берлоги к яркому свету глазками, принюхивался. Шерсть на загривке приподнялась, из раскрытой пасти с оттопыренными губами выкатился глухой рокот. У ребят задрожали колени, но они продолжали стоять, не отводя глаз от зверя.

В эти события вихрем ворвался Черныш и так стремительно налетел на медведя, хватая его сзади и отхаркивая выдранную шерсть, что тот, забыв о ребятах, стал отбиваться от собаки. Вскоре он развернулся и, отфыркиваясь и ухая, побежал в сторону крутого склона.

Там, под горой, медведь и собака долго гонялись друг за другом, пока зверь не поднялся по своему следу и не скрылся за бруствером. Ребята, расслабившись, уселись на снег под кедром. Чиля рассматривал пальму и трогал пальцем острие.

— Надо наточить.
— Угу. Надо…

Три дня выходили ребята до деревни, ночуя в переходных зимовьях, голодные, мокрые от жидкого снега и пота, заливающего глаза, в раскисших, развалившихся ичигах. Но впереди был дом, и это придавало сил…

Чиля жил с бабкой, болезненной, сварливой старухой. Родителей он не имел и знать о них не хотел. Мишку прямо на крылечке встретила мать и, повиснув на нем, заголосила на всю деревню. Здесь же, не входя в дом, он узнал, что дед помер вскорости, как они ушли в тайгу. А через какое-то время принесли похоронку на отца.

— Так что теперь одни мы! Ой одни остались! — выла мать.

Миша почти волоком затащил ее в дом. Не успел раздеться, как в окно брякнули. Хромой сосед, дядя Коля, служащий при колхозной конторе посыльным или сторожем, сообщил, что из района прибыл уполномоченный, требует немедленно пушнину.

Мишка сам не пошел, отдал мешок. Дядя Коля, не задержавшись и минуты, пошагал обратно, широко припадая на одну ногу. Крикнул только:

— Денек отдохни и на работу! Война!

На другой день ни свет ни заря прибежал Толя-Чиля. Так и светился от радости.

— Мы больше всех пушнины сдали! И нас наградят за это ружьем. Одностволка. Новенькая.

Он крутился по избе, и радость хлестала из него через край. И уже уходя, с порога, как бы себе самому, сообщил:

— Завтра на работу. Повезут на лесозаготовки. Пойду ичиги штопать.

Так и потянулись военные годы для ребят в тяжелейших работах. После весёновки они попада́ли на лесозаготовки. На посевной они уже не были прицепными, а уверенно ходили за плугом. Потом косили сено, городили заездки для выполнения плана по рыбозаготовке. И делали множество другой работы, нужной в тылу и необходимой для фронта. Для Победы.

Андрей Томилов 7 марта 2017 в 14:45

Читать «Таёжные рассказы» — Полковников Иван, Бакланов Борис, Храмцов Анатолий — Страница 1

Таежные рассказы

Иван Полковников

Шатун

Рисунки Н. Лазаревой

Колеса вагона ритмично отстукивали на стыках километр за километром, а я сидел в купе, предаваясь мечтам. Какова-то будет охота? Я еще ни разу не участвовал в зимней охоте с, настоящими охотниками-промысловиками — манси.

В прошлом году на одном из бесчисленных притоков Оби я оказал услугу одному охотнику. Он перевернулся в обласке (лодка, выдолбленная из целого дерева) и утопил припасы, а главное, все патроны. На мелкого пушного зверя промысловики охотятся с малокалиберной винтовкой.

Наш поход близился к концу, и мы отдали Даниле, так звали потерпевшего аварию, пять коробок патронов, соль, сахар, муку. Тогда-то и последовало приглашение на зимнюю охоту. Мы оговорили сроки и место встречи, и вот теперь я ехал до безымянного разъезда, где меня должна была ждать упряжка.

Ехал я в хвосте поезда и, выйдя из вагона, увидел только одиноко маячившую впереди фигуру дежурного по разъезду. Меня никто не встречал. Делать было нечего, и, тяжело вздохнув, я направился в вокзал, похожий на избушку на курьих ножках, готовясь к ночевке на вокзальной лавке.

Я уже приближался к вокзалу, как вдруг на перрон вышла молодая мансийка лет двадцати. Ткнув рукой в мою грудь, она промолвила всего одно слово «Ивана».

Я утвердительно кивнул головой и стал спрашивать ее, где Данила. Она молча выслушала мою тираду, молча тронула меня за рукав, приглашая следовать за собой.

Я пробовал ей что-то говорить, но скоро понял, что она не знает русского языка. Аяна (так звали, как я узнал впоследствии, мою спутницу) подвела меня к нартам, в которые было впряжено двенадцать ездовых собак, достала сверток и подала его мне.

В свертке оказался полный набор зимней одежды охотника манси. Переодевшись в вокзале, я вернулся к нартам. Аяна подала мне ружье с патронами и жестом приказала садиться в нарты.

Вожаком упряжки был старый одноглазый кобель с широкой грудью и мощными лапами. Он умело вел упряжку, подчиняя сородичей своей воле. Собаки были все как на подбор — настоящие ездовые, с длинной шерстью, развитой грудью, сильными ногами.

Дороги никакой не было, но собаки шли ходко по неведомой мне тропе. И часа через три Аяна остановила упряжку у развесистой ели, привязала нарты и подала мне топор…

Через десять минут костер жарко запылал, пожирая белый снег в котелке.

Бросив собакам по небольшой рыбине, Аяна достала два куска мороженой вареной оленины. Один кусок она подала мне, а во втором сделала небольшие отверстия ножом и, надев его на палку, сунула в пламя костра. Я последовал ее примеру, — получился своеобразный шашлык. Выпив по кружке горячего, крепко заваренного чая без сахара, мы отправились в дальнейший путь.

Сколько прошло часов — не знаю. Снег становился все глубже, приходилось слезать с нарт и бежать за упряжкой, собаки все чаще стали сбиваться с ритма бега.

Я знал, что ездовых собак, как и лошадей, можно «загнать», пора останавливаться на отдых, а место было неподходящее.

Вот Аяна свернула в небольшой ложок. Вручила мне топор, сама занялась собаками, а когда костер разгорелся, вновь жестом пригласила меня следовать за ней. Срубив небольшую елочку и приготовив стяжок длиною в мой рост, подала мне топор и, показав обе руки с растопыренными пальцами, пошла к костру.

Я понял, что мы готовимся к ночлегу и что мне необходимо изготовить десять колышков для установки тента…

Только к полудню седьмых суток мы прибыли к одиноко стоящей избушке в глухой обско-енисейской тайге. Но за эти семь суток я познал таежную жизнь куда больше, нежели бы прочитал не семь, а даже семьдесят семь книг о тайге.

Прибыв в избушку, Аяна принялась «ворожить» над железной печкой, а я уже без ее подсказки пошел искать сушину.

Поужинав, Аяна взяла меня за руку, вывела из избушки и начала показывать свое нехитрое хозяйство — склад для продуктов, склад для охотничьих снастей. Показала две пары лыж — одни без меха, другие подбитые мехом.

Интересно, наверное, было наблюдать со стороны, как два взрослых человека молча осматривают хозяйство. Один тыкает пальцем, а другой то согласно кивает головой, то вопрошающе смотрит на спутницу. Затем Аяна подала мне кусок лепешки, позвала с улицы одну из собак и несколько раз повторила слово Ур. Я понял, что так звать собаку, и, угостив лепешкой, стал гладить ее. Обнюхав меня, Ур положил голову на колени и уставился в меня умным преданным взглядом.

Выпив кружку холодного чая, я через несколько минут уснул.

Каково же было мое удивление, а вернее, даже испуг, когда, проснувшись на другое утро, я не обнаружил ни Аяны, ни упряжки. Только, свернувшись в клубок, у входа в избушку дремал Ур.

Ничего себе положеньице!

«Немая» завезла куда-то, не на одну сотню километров, в тайгу и бросила. Что делать?

Конечно, можно было, надев лыжи, устремиться по следам беглянки или, на худой конец, взяв Ура на поводок, пойти за ним. Он непременно приведет домой. Но это значит показать свою трусость или выразить недоверие. А ханты и манси страшно не любят недоверие. Они безукоризненно честны, в их лексиконе нет слов украсть, обмануть, соврать. Не любят они и трусливых людей.

Пришлось вспомнить в детстве прочитанную книгу и стать таежным робинзоном.

Взяв небольшую палку, я нанес на ней шесть черточек и один крест (крест обозначал воскресенье).

Позавтракав сам и покормив собаку, облачась в полное охотничье снаряжение, я отправился на свой первый зимний промысел.

День оказался удачным. Ур работал отлично, и мне удалось подстрелить десяток белок и даже одного соболя.

Вечером при свечке, которых я привез из города полтора десятка, засел за дневник. Ох и поназаписывал же я там!

Второй день моего одиночного изгнания был похож на первый, как две капли воды. Вновь около десятка белок, только без соболя, но зато пара крупных глухарей. Вновь нехитрый ужин, дневник, зарубка на палке, мертвецкий сон.

На третий день настроение начало падать. Охота оказалась неудачной, и уже часа в два я направил лыжи к избушке. Не доходя с километр, я увидел, как Ур обнюхивается с какой-то собакой. Сердце радостно забилось — одиночество кончилось.

В избушке ждали Аяна и Данила. Они приехали на двух упряжках. Привезли много свежей оленины, боеприпасы, рыбу, муку, соль…

Завтра Аяна должна увести обе упряжки в юрту, так как кормить такую ораву собак невыгодно — слишком много нужно завозить корму. По случаю встречи я достал фляжку со спиртом, коробку конфет, и мы устроили торжественный ужин. Занимались промыслом мы ровно три недели. Добыли много белки, несколько соболей, куниц и горностаев.

Данила по каким-то почти незаметным признакам находил зверей. А как метко стрелял! У себя в юрте, и вообще в обыденной жизни, он почти не выпускал трубки из зубов. Здесь же не закурил ни разу — я был некурящий.

Свободного времени почти не было. Все светлое время суток находились в лесу, да и вечер был плотно расписан: надо приготовить ужин и завтрак, снять шкурки. Правда, очень часто, когда мы занимались снятием шкурок, Данила говорил мне: «Кончай, иди, твоя писать надо. Моя доделает одна».

Между нами буквально с первого дня установились самые дружеские отношения. Обязанности распределились сами собой. Сегодня один делал одно — другой другое, а завтра роли могли смениться, и все это, чаще всего, делалось молча.

Дня за три до окончания охоты, когда мы находились километров за двенадцать от избушки, шедший впереди Данила наклонился над каким-то следом. Я подошел к нему. След для меня был непонятный. Одно было ясно — он принадлежал крупному зверю.

«На меня напал медведь». Реальные истории охотников Коми о страшных встречах с хозяином тайги

В Коми с начала зимы всплывают рассказы о появлении медведей-шатунов. К счастью, или с опасным зверем быстро расправляются, или новость о нем оказывается фейком. Вообще, случаи нападения косолапых на людей редки. Обычно хозяин лесов боится человека и при его приближении убегает. Но иногда зверь может пойти в атаку, и тогда все может закончиться печально. В преддверии Дня охотника в России 16 февраля мы собрали животрепещущие истории о встречах с хозяином тайги от опытных охотников республики.

«Несся на нас быстрее спринтера»

Ухтинский охотник Дмитрий Александров не раз встречался с косолапым на охоте, однажды ему даже пришлось защищать собаку от нападения медведя, но все обходилось благополучно. Но осенью прошлого года мужчина столкнулся в лесу с очень агрессивным зверем.

— Пошли с собакой на охоту. Обнаружил на тропе кучу медвежьих экскрементов, через 100 метров увидели еще одну кучу. Пальнул вверх, чтобы обозначить себя. Оказалось, что медведь давно нас учуял и ждал. Собака подсказала — села и головой крутит по сторонам. Подумал, что это какая-то засада. Верчу головой, в низине его нет. Вдруг замечаю боковым зрением, что медведь несется прямо на нас быстрее бегуна-спринтера. На крики косолапый не реагировал. Когда между ним и мной осталось не больше 10 метров, собака бросилась на медведя. В это время я выстрелил, попал хищнику в морду. Он очень быстро перевернулся, побежал в сторону, скрылся в лесу, — делится воспоминанием Дмитрий.

Мужчина доложил о ситуации в общество охотников и еще раз побывал в опасном месте с двумя охотоведами. Тогда на месте обнаружили немного крови и кусочек кости.

— Охотовед пояснил, что это с челюсти. Если разбита пасть, то медведь долго не протянет, умрет с голода. Прочесывание леса результатов не дало. В ближайшей деревне Конашъёль мы оставили старосте телефон на случай, если шатун объявится. До сих пор время от времени езжу туда, проверяю нет ли следов, — говорит Дмитрий. Скорее всего, считает охотник, агрессивность медведя была вызвана желанием защитить место, где он вырос, свои ягодные угодья от вторжения двуногого существа.

Мишек жалко. Но часто они подходят вплотную к поселкам и угрожают жизни людей. Тогда министерство природных ресурсов выпускает приказы об их отстреле

Седой медведь размером с лося

Житель Нившеры Олег Михайлов — заядлый охотник, медведей видел много раз. Но один случай вспоминает с содроганием. Поздней осенью мужчина плыл на лодке по лесной речушке, обследовал охотничьи угодья и снимал видео для своего блога на YouTube. Вдруг заметил на берегу лося. Охотнику стало любопытно, он пришвартовался у берега и стал исследовать следы зверя.

Вдруг собака залаяла по-особенному, предчувствуя опасность. Мужчина обернулся и обомлел: на него несся огромный седой медведь. Именно его мужчина видел с лодки, но принял за лося! Охотник успел запрыгнуть в лодку. Дрожащая камера запечатлела, как он отбивается от огромного медведя веслами и кричит. Мужчина успел выстрелить в небо, чтобы запугать хищника. К счастью, маневр удался, косолапый ретировался.

— После этой встречи меня трясло от страха еще долго. Это был огромный седой самец размером с лося. Почему он напал? Мимо того место я проплывал еще раз и увидел на березе обезглавленную тушу оленя. Получается, мишка просто защищал свою добычу, — рассказал охотник.

Неубиваемый хозяин тайги

Охота — целая наука. Осенью 2017 года сыктывкарец Михаил Петров с двумя товарищами заманивал медведя с помощью привады: в лесу раскидываются вкусняшки, привлекающие косолапого к месту охоты. Мужчины наблюдают за хищником с помощью укрытия наверху — лабаза, который делается не для безопасности, а чтобы запах человека не спугнул осторожного медведя.

Охотники приехали на место и увидели, что привада не просто разворочена, а зарыта в землю. Так с добычей поступает настоящий хозяин тайги! Правда, в первый день охоты мишка учуял гостей и не стал подходить к приваде. Тогда охотники поменяли тактику — на следующий день приехали пораньше, оставили товарища на лабазе и демонстративно уехали, чтобы зверь подумал — лес свободен от непрошеных гостей.

— С товарищем стали неподалеку ждать сигнала оставшегося на лабазе охотника. Он не заставил себя долго ждать — слышим выстрел, затем второй, третий, четвертый! Что-то пошло не так. Погнали к лабазу на машине, — вспоминает Михаил.

Вот про этого зверя рассказывает охотник

Товарищ рассказчика выпустил в медведя пять выстрелов. Это не убило зверя. Волоча за собой кровавый след, косолапый скрылся в лесу. Куда делся хищник? Медведь сделал круг вокруг охотников и вернулся, чтобы наказать обидчиков! Потапыч возник перед мужчинами в пяти метрах. Доля секунды — и он мог бы разорвать всех! Спас пес, который вцепился прямо в задницу раненого медведя.

— Зверь взвыл от боли, сел, а затем стал боком идти на меня. Я стреляю, стреляет друг. В стороне — товарищ, в руках которого гладкоствольное ружье, чтобы в упор убить медведя, если что-то пойдет не так. Он на наших глазах оседает, его задние лапы уже не работают, но он все еще отбивается, рычит. Мы выпустили еще пару зарядов, чтобы он не мучился, — говорит охотник.

Охотники смогли добыть матерого хозяина тайги весом 350 килограммов. Размер шкуры от кончика носа до основания хвоста — 2,4 метра! Памятная охота перевернула сознание мужчины.

— Адреналин получил, наверно, только медведь. У меня даже сердце не колотилось! Я понял, что нужно с охотой завязывать, так как пропадает инстинкт самосохранения. Однажды это может сыграть с охотником злую шутку, — подытожил рассказчик.

Про шатунов

В декабре прошлого года рыбак из деревни Кривое Удорского района Коми по первому льду пошел на рыбалку. Только пристроился ловить рыбу, как из леса вышел медведь. Некоторое время он разглядывал человека, думая, как ему поступить. Между рыбаком и зверем было около 100 метров. Бывалый удорчанин не растерялся — он стал кричать, чем изрядно напугал косолапого. Медведь скрылся в лесу.

— Сразу через профильные органы лицензию выдали, охотники буквально по следам вычислили и убили медведя. А то бы начал лазить по хлевам, собак таскать. Все-таки медведь, не залегший в зимнюю спячку, — это страшно. Сейчас все спокойно. Даже волков нет, — говорит глава поселения Важгорт Василий Малахиев.

В январе этого года о проделках медведя-шатуна заговорили в Ухте. На местном кладбище люди увидели следы косолапого и позвонили в экстренные службы. Специалисты выезжали на место, но следов мишки не обнаружили.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

Волки-убийцы и медведи-людоеды: истории о смертельных нападениях хищных животных на людей в Коми

Мы собрали громкие случаи в одной подборке (подробности).

Рассказы про охоту в тайге. Таежные рассказы

Рассказы про охоту в тайге являются яркой страницей отечественной литературы. Можно сказать, что писатели, создающие такие произведения, продолжают традиции охотничьей прозы, ставшей популярной еще в девятнадцатом веке.

Со школьной скамьи всем жителям нашей страны знакомы «Записки охотника» И. Тургенева, в которых классик повествует об интересных случаях, происходивших в лесу с ним.

Профессионалы

Однако, кроме людей, занимающихся охотой в свободное время, в качестве хобби, есть и те, для кого добыча мяса диких зверей и птиц, а также меха является постоянным источником дохода, главным занятием в жизни.

Такие специалисты называются охотниками-промысловиками. О них тоже написано много литературных произведений. А иногда и сами они выступают в роли авторов.

Одним из таких писателей является Леонид Максимов, сборник рассказов которого, вышедший несколько лет назад, посвящен лесу, тайге и охоте в Красноярском крае. В этих рассказах автор, кроме занимательных случаев, происходивших с его героями, дает подробное описание жизни и быта этих бесстрашных, мужественных людей. Одним из таких персонажей является Михаил Кириллович, охотник-промысловик, которому на момент описываемых событий было немногим больше сорока лет.

Этого потомственного охотника в селе, где он жил, все называли Кирилычем, подчеркивая уважение к его отцу. Родитель героя, Кирилл Ильич, был известным промысловиком и умер от ран, полученных в результате неожиданной встречи с медведем. Рассказ Леонида Киселева «Жизнь на охотничьем зимовье» полностью посвящен работе и тем правилам жизни в тайге, которые выработал для себя Кирилыч. Герой произведения воевал в Великую Отечественную войну, пройдя ее до последнего дня. Рассказывая об этом времени, он удивлялся, как ему удалось выжить. Михаил Кириллович приглашает рассказчика провести зиму в его доме. Автор поступает на работу в бригаду геологов, которые заняты исследованием здешних месторождений веществ, пригодных для применения в атомной промышленности. Параллельно со своей работой в бригаде автор наблюдает за жизнью Кирилыча.

Год охотника

В одном из своих рассказов про тайгу Максимов описывает круг занятий охотника, которые повторяются из года в год. Самое важное время для Михаила Кирилловича длится с октября по декабрь. Это так называемая «зимовка».

Она проходит следующим образом. Охотник живет в домике, стоящем на лесной опушке. Каждый день он ходит добывать зверя. Жилище зимой почти полностью заносит снегом. Поэтому понять, что здесь обитает человек, можно только по дыму из трубы, которая возвышается над сугробами. Обогревается дом при помощи печки, которая сделана из бочки из-под американского топлива. Верх ее выровнен для того, чтобы туда можно было поставить чайник с водой.

Одежда охотника

В этом рассказе про охоту в тайге подробно описана одежда, в которую облачается главный герой, отправляясь на промысел в лес. Особого внимания заслуживают штаны и обувь. Они сделаны из кожи лося, главным образом взятой с ног зверя. Используется именно такой материал, потому что лось в течение своей жизни много времени проводит, стоя в прохладной воде.

Вот почему его кожа приобретает такие ценные качества, как водонепроницаемость и морозостойкость. В пищу охотник часто употребляет черемшу, поскольку этот овощ полезен для здоровья желудка.

Добыча меха

В охотничьих историях этого автора, и в частности в рассказе о зимовке, говорится о главном отличие охотника-любителя от профессионала. Последний должен выполнять условия подписанного им контракта, то есть сдавать определенное количество меха организации, в которой он работает. Поэтому ему ежедневно приходится добывать больше десятка беличьих шкурок и одну соболиную, а иногда даже ходить на медведя и лося.

Охота на медведя

Этот хищник является одним из самых опасных и злых животных на земле.

Поэтому процесс добычи такого зверя состоит еще и в том, чтобы за несколько месяцев до начала сезона охоты изучить маршруты, по которым он обычно ходит. Определяют эти тропы, как правило, по медвежьим метками — деревьям, о которые торчит свои когти хищник.

Верные друзья

Для того чтобы успешно охотиться в тайге, человеку необходимы помощники. Чаще всего ими оказываются четвероногие друзья, то есть животные. Были такие соратники и у Кирилыча, главного героя рассказов Леонида Максимова.

По словам автора произведения, охотник относился к своим питомцам как к части самого себя. Каждый раз, возвращаясь с охоты, он прежде всего заботился о том, чтобы накормить свою лошадь и собаку, а потом уже о своем пропитании. Интересна история появления каждого из названных домашних животных у Михаила Кирилловича.

Гнедой

Такую кличку дали лошади, появившейся в доме отца главного героя еще до Великой Отечественной войны. В те годы в Советском Союзе проводилась политика коллективизации. Участки земли, домашние животные, и многое другое, что чиновники считали излишеством, отбиралось у зажиточных людей. У семьи хотели конфисковать и Гнедого.

Охотники бы остались без лошади, если бы юному Михаилу не пришла в голову спасительная идея. Он решил отвести коня на зимовку, находящуюся в глухой тайге. План сработал. Сотрудники специальных органов не смогли добраться до охотничьего жилища. Таким образом, лошадь была сохранена и служила Кирилычу в течение не одного десятка лет.

Верный пес

Рассказы про охоту в тайге Максимова содержат множество эпизодов, связанных с домашними животными. Особый интерес для читателя представляет фрагмент, в котором повествуется о том, каким образом промысловик Михаил Кириллович обзавелся собакой.

Однажды в тайге он повстречал охотников-хантов. Их лодка вместе с необходимой провизией утонула. Кирилыч возвращался с промысла и не испытывал нужды в большом запасе продуктов питания и ружейных патронов. Поэтому он отдал и то и другое попавшим в беду людям. Представители этой народности отличаются тем, что всегда с благодарностью помнят о помощи, оказанной им. Поэтому через некоторое время эти же охотники, проходившие через заимку Кирилыча, подарили ему щенка прекрасной сибирской лайки. Этот пес, так же как и конь Гнедой, стал для него другом и помощником в нелегком деле таежных промыслов на долгие годы.

Главный герой этого охотничьего рассказа в тот год, когда с ним на зимовке находился его младший друг, автор произведения, успешно завершил свой период охоты, как и положено, в декабре. Новый год он по традиции встречал с близкими людьми, для которых приготовил традиционные подарки — куски мяса медведя. Раннюю весну охотник посвящал иному занятию. Он изготавливал лопаты для уборки снега. С наступлением первых теплых дней он начинал охотиться на тетеревов. Делал Кирилыч это уже не при помощи ружья, а силками.

Так называются петли из ниток, предназначающиеся для такой цели. Данной дичи удается наловить не так много.

Автор произведения заканчивает свое повествование на невеселой ноте. Спустя некоторое время он приехал в родной поселок, но ему сказали, что Михаил Кириллович живет теперь в городе. Он пошел повидаться с ним, и эта встреча оказалась последней. Вскоре охотник умер от разрыва сердца.

Это был последний человек в этих краях, который профессионально занимался данным промыслом.

Тонкий психолог

Страшные истории про тайгу тоже очень распространены в отечественной литературе, поскольку охотничий промысел неразрывно связан с риском для жизни, с неожиданными встречами с хищниками и попаданием в тяжелые для выживания условия. Об одном из таких произведений пойдет речь далее.

Таежные рассказы Геннадия Гусаченко — явление в литературе, о самобытности и оригинальности которого говорил выдающийся писатель Виктор Астафьев. По его словам, в них продолжается традиция красочного описания природы Уссурийского края, основоположником которой был Виктор Арсеньев.

Однако автор романа «Дерсу Узала» не рассматривал в своих книгах таких проблем, как загрязнение окружающей среды, браконьерство. Этих бедствий в его годы еще не существовало. Гусаченко же посвятил им несколько своих рассказов. Кроме рассмотрения актуальных вопросов, произведения этого автора, по словам Астафьева, ценны тем, что внутренний мир его героев раскрывается так же искусно, как и в рассказах Василия Макаровича Шукшина. Кроме того, герои Гусаченко сильно напоминают шукшинских персонажей чертами характера.

Например, рассказ «Волчок» посвящен проблеме человеческой подлости и неблагодарности.

Далее будет представлено краткое содержание этого произведения.

В тайге

Повествование ведется от первого лица. Автор рассказывает, как однажды к нему зашел его старинный знакомый, служивший егерем. Он увидел в доме принадлежности для охоты на уток и обиженно сказал, что хотел позвать друга с собой в тайгу. Ему нужна помощь в ремонте домика, в котором он живет, когда охотится зимой. Рассказчик ответил, что непременно поедет со своим товарищем. Во время остановки в одном из поселков они увидели возле магазина старую голодную собаку без передних зубов. Егерь узнал в ней пса, некогда принадлежавшего его напарнику. Он рассказал историю о том, как Волчок (так звали это животное) спас однажды жизнь своему хозяину.

Когда они собирались с напарником на охоту, тот приобрел себе лайку. А возле дома, в будке на цепи, у него жил беспородный пес, которого тот плохо кормил и иногда даже бил.

Когда мужчины отправились в тайгу, эта собака сорвалась с привязи и догнала их. Рассказчик решил взять пса на охоту.

В результате породистый питомец плохо показал себя: его хозяин подстрелил лишь одну белку. Дворняжка же оказалась прекрасным помощником. Благодаря ей автор рассказа добыл несколько белок и горностая. Во время того похода в лес случилось непредвиденное, ужасное происшествие. Поэтому это произведение можно отнести к разряду страшных историй.

На приятеля рассказчика напал медведь, который сидел в дупле дерева и вышел из своего укрытия, когда охотник ударил по стволу.

Спасение

Когда страшный зверь вылез из дупла, он напал на охотника. И снова породистая собака подвела. Она трусливо убежала, в то время как дворняжка Волчок отважно вцепился в шкуру неприятеля, атаковавшего его хозяина. Медведь, спасаясь от боли, причиненной собачьими зубами, убежал. Хозяин был спасен, однако псу сильно досталось от сурового хищника. Его передние зубы были выбиты.

Егерь, нашедший знакомого пса, решил, что тот потерялся, и предложил отвезти его домой, тем более что его напарник содержал пасеку и мог угостить их свежим медом. Когда приятели приехали к хозяину собаки, тот, вопреки ожиданиям, не обрадовался тому, что его питомец и спаситель был найден. Медом он их угостил только после того, как егерь намекнул ему, что ожидает такого подарка. Прощаясь, мужчина сказал, что, так уж и быть, оставит пса у себя.

Этот неблагодарный человек теперь, кроме пчеловодства, занимался изготовлением обуви. Егерь заказал у него унты. Мастер пообещал сделать их к следующему визиту приятеля. Так и расстались. После похода на зимовку, возвращаясь, друзья снова навестили пасечника. Он не стал приглашать их в дом на этот раз, а вынес пару новых унт на улицу. Мастер сказал, что на отделку обуви пошла и шкура Волчка. Егерь упрекнул его, сказав, что собака верно служила ему. На это неблагодарный охотник ответил, что теперь она тоже хорошо послужит в качестве обуви. Егерь не взял унты и, не попрощавшись, уехал. На такой печальной ноте заканчивается эта охотничья история.

Шатун

Перечисляя таежные рассказы про лес, тайгу, стоит упомянуть еще об одном авторе, многие произведения которого посвящены данной теме. Этот писатель — Иван Полковников. Один из его рассказов – «Шатун» – также посвящен встрече с таежных бурым медведем.

Повествование и здесь ведется от первого лица. Автор рассказывает о приглашении на охоту, которое он получил от местного жителя – представителя одной из коренных народностей Уссурийского края. Он с радостью согласился поучаствовать в совместном приключении, поскольку слышал об охотничьих способностях людей этой национальности.

Вместо знакомого охотника встречать рассказчика пришла его жена, которая совсем не говорила по-русски. Она жестом показала ему, что нужно сесть в сани. Так они отправились в дорогу к охотничьему угодью. В течение этого путешествия было сделано несколько остановок, во время которых женщина угощала автора традиционной пищей северных народов. Когда они приехали к зимовке, то, вопреки ожиданиям, знакомого там тоже не оказалось. Женщина показала гостю, где находятся необходимые для жизни и охоты запасы и уехала. Автор провел несколько дней в сомнениях: приедет кто-нибудь за ним в лесную глушь или нет. Но это время он не потратил зря: много и успешно охотился. Наконец, появился хозяин угодья.

В обратном пути автора этого рассказа про таежных охотников тоже сопровождала только женщина. Однажды, когда та ненадолго отошла от места стоянки, на нее напал медведь. Автор вовремя подоспел и застрелил хищника. Так заканчивается этот таежный рассказ Ивана Полковникова.

Фальшивый зверь

Но не только повествованиями о захватывающих приключениях охотников полны рассказы про охоту в тайге. В них немало забавных эпизодов, вызывающих улыбку, а иногда и смех у читателя. Например, в одной из таежных историй классика жанра Виктора Арсеньева описывается случай, когда автор принял за тигра лежащее на лесной поляне упавшее дерево. Он долго искал встречи с таежным полосатым хищником, о котором был наслышан. И в один прекрасный день принял желаемое за действительное. В момент встречи со «зверем» у рассказчика не было с собой оружия. Поэтому ему пришлось долго сидеть в кустах, прячась от воображаемого тигра. В конце концов, мужчина увидел охотника, который, проходя через поляну, легко перешагнул через «хищника».

Помимо представленных в этой статье рассказов, существуют и другие заслуживающие внимания произведения про приключения в тайге.

Записки сахалинского таёжника. Зимний экстрим. Книга первая

© Валерий Маслов, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

***

Таежник – человек занимающейся промысловой охотой. Хорошо знает тайгу. В первую очередь таёжник должен быть охотником. Короче, Дерсу Узалла. Мгновенно определять по следу. Откуда, куда, зачем и почему пошёл зверь. Разумеется, безошибочно угадывать погоду на предстоящий день. Ориентироваться по солнышку, ночью по звёздам и луне. Знать все съедобные травы, коренья, кору! Неделями жить на подножном корме. Ведь в тайге всё есть, надо просто знать что есть! Таёжник знает, на то он и таёжник.

Многие примерно так ответят на вопрос. Кто такой таёжник? Таёжник – это такой лихой следопыт. Позаимствованный у Густава Эмара, Марка Твена и других авторов приключенческих романов. Периода исследования и освоения северного Американского континента. Дерсу Узалла тоже взят с упомянутых романов. Господин Арсеньев за время своих экспедиций, пользовался услугами более двадцати проводников. Исследователь создал вымышленный идеал таёжного проводника. (Читайте хрестоматию по истории Дальнего востока 1988год).

В записках Сахалинского таёжника главный герой парниша Тимоха, а также другие герои, реальность. Изменены некоторые имена. Тимоха рассказчик своих лесных похождений. Он в меру правдивый человек. Правдивый без меры – полный дурак. Естественно, любой рассказчик даже в меру правдивый. Иногда сгущает краски, но только не до неприличия. Хотя человеку далёкому от леса. Не понять, насколько сильна концентрация краски, в той или иной таёжной ситуации.

В некоторых книгах, где упоминается лес. Краски сгущены до безобразного неприличия. Плюс, много глупостей, откровенной лжи. Не будим приводить примеры. Потому что таёжных, лесных ляпов хватит на пару, тройку книг, объёмом с большую советскую энциклопедию. Тимоха обещает не сгущать краски до безобразного неприличия.

Кто же такой таёжник на самом деле? Ответ прост. Таёжник – это человек, который чувствует себя в тайге как дома. Данных людей не много, единицы. Турист, походник – огородник ходит в лес отдыхать. Турист идёт по маршруту, он отдыхает душой. Походник – огородник добрался до определенного места, пьянка, гулянка, рыбалка. Полностью расслабляется, отдыхает душой и телом.

Охотник промысловик, сборщик дикоросов в лесу на работе. Покажется странным, что среди промысловиков хватает людей, которые чураются тайги. Стараются быстрей сделать дела и выскочить в цивилизацию. Когда такой человек находиться в лесу один, он испытывают дискомфорт. Они чужие для леса. Тайга не принимает таких людей.

Напрашивается вопрос, зачем они промышляют зверя? Вынуждены, нет другой специальности, переучиваться лень и поздно. Следом другой вопрос, а зачем пошли учиться на охотоведа или зачем осваивали специальность – охотник промысловик? В молодые годы было интересно, Романтика!

Как правило, охотник промысловик зациклен на своём промысловом участке, на своих охотничьих угодьях. На чужой, на не знакомой речки охотник теряется. Разумеется, среди охотников есть исключения, вот они и называются таёжниками. Опытный сборщик дикоросов знает тайгу на много лучше многих промысловиков. Есть охотники, которые десятилетиями ходят по заученным путикам. Для них шаг вправо, шаг влево равносильно расстрелу. Караул, ау, заблудился! Бывает и такое.

Редкий охотник пойдёт в одиночку вглубь весенней тайги, даже при наличии ружья и собаки. На это способен человек, чувствующий себя в тайге как дома. Таёжник по весне идёт в тайгу без ружья и без собаки, ночует на проталине. Он уверен на все сто, что с ним нечего не случится, он у себя дома. Нет, таёжник не уверен, что с ним нечего не случится, всего на всего он не думает об этом. Кстати, весной с ружьём по лесу не ходят, законом запрещено. Законы для того и существуют, что бы их нарушать.

Ходят, ещё как ходят с ружьями по лесу, весной и летом. Некоторые по ягоды, по грибы берут с собой ружьишко. Хочется мужичку грибочков да ягодки, а вдруг медведь. Ведь он не таёжник, находясь в лесу, о встрече с медведем думает постоянно. Не жаждет, наоборот категорически не хочет встречи, но постоянно думает о встречи, боится встречи. Берёт с собой ружьё, и не какой встречи не боится, но и не жаждет встречи.

Зато другим приходится бояться вооруженных грибников, да ягодников. Потому что они стреляют на любой шорох, медведей отпугивают. Те другие, которые ходят по грибы, по ягоды без ружья. Где-то в глубине души, лучше согласятся на встречу с медведем, чем с вооруженным ягодником или грибником! Медведь тебя услышит, быстренько уйдёт. Вооруженный сборщик дикоросов, как только тебя услышит, быстренько нажмёт на курок!

Есть люди отчаянные, смелые, молодая кровь бурлит. Он может на спор в одиночку, без ружья, без собаки забраться в дебри тайги. Переспать на проталине, точней пересидеть ночь возле костра. Он один, некто не видел, спал он или жег пионерский костёр. Ушёл в весенний лес, на следующий день вернулся, цел и не вредим. Выходит он таёжник? Извините, данный поступок попахивает идиотизмом чистой воды. Вот он кто.

Таёжник просто так в лес не пойдёт, к тому же спать на проталине. Делать ему больше нечего. Для большинства людей ночевка в тайге в одиночку, без ружья, на проталине – конкретный экстрим. Но только не для таёжника. Для него ночь на проталине, вынужденная мера. Он не жаждет ночевать на проталинах, да вообще на свежем воздухе возле костра. В тайге хорошо, удобно, ночевать в зимовьях.

Таёжник должен иметь опыт охотника промысловика, также опыт сборщика дикоросов. Не помешает туристический опыт. Самое главное таёжник должен чувствовать тайгу. Этому не научишься, не какой опыт не поможет. Ген природного дара чувствовать тайгу заложен в каждом человеке. В любой версии появления человека на земле. Он жил впритирку с лесом, с тайгой. Кормился, спасался, обогревался, всё это давал лес. Если бы древний человек не мог чувствовать лес, он бы вымер.

Прошли сотни тысяч лет, ген чувствовать тайгу фактически атрофировался. Не нужен человеку данный ген, он им не пользуется. Человек стал бояться тайги, бояться своей колыбели. Но ген, то есть, время от времени даёт о себе знать. Чем дальше человек живёт от леса, тем реже ген заявляет о себе. В мегаполисах большинство людей шарахается от леса, как чёрт от ладана. Выезды на природу в выходные дни, считать не стоит.

Чем меньше город, населённый пункт, а лес ближе, тем больше желающих побродить среди деревьев. Человек ходит на охоту, на рыбалку, по грибы, по ягоды, в походы на огороды, в турпоходы. Нравится находиться в лесу. У других ген древних предков заявляет о себе гораздо сильней. Тянет в лес как магнитом, но ненадолго. Денька три четыре пожил в зимовье или в палатке, снова в цивилизацию. Проходит месяц, два, опять в лес охота.

Героями не рождаются, героями становятся. Такая же беда с таёжниками! Есть существенная разница. Как правило, героями становятся от безвыходного положения, и даже от страха, с перепуга становятся героями. Такова жизнь Или грудь в крестах или голова в кустах. Третьего не дано.

Таёжником от страха или с перепуга не станешь, от безвыходного положения тоже! Стать таёжником это долгий жизненный процесс. Жить в лесу, ещё не значит быть таёжником. Вон их, сколько живущих в окрестных лесах города Южно-Сахалинска, да любого другого города. Таких людей, почему-то называют не таёжниками, а бомжами. Да и живут они в окрестных лесах в тёплое время года.

Ну что, начнём рассказывать, как человек становится таёжником. Не от страха, не от безвыходного положения, скажем по зову предков! Долгая это история растянувшееся на три десятка лет.

***

Многим покажется странным, что в двадцать первый век электроники, книга родилась на бумаге с помощью шариковой ручки. Была несколько раз переписана, дополнена. Это не всё, книга родилась, доводилась до понятия книга, скажем, книга воспитывалась при свете керосиновой лампы. Родить не проблема, главное, что бы с рожденного вышел толк. Это относится как к людям, так и к книгам.

Автор уверен, что за последние пятьдесят лет, может гораздо больше, некто не ваял книги при свете керосиновой лампы. Дело здесь не в глупых рекордах, мол, вот я какой, написал книгу по старинки, без электричества. Ну и что, орден или в книгу рекордов Гидесса? Нет, лучше деньгами! Автор был поставлен в суровые жизненные условия! Кем поставлен? Самим собой! Для обычных, скажем нормальных людей – жить годами в тайге – суровые жизненные условия. А для таёжника эти суровые жизненные условия, что для кота масленица!

Более двух лет воспитывал книги при свете керосиновой лампы. Потом принялся воспитывать, перевоспитывать в современном электроном виде. Сначала было ну очень тяжело. Человеку, не умеющему пользоваться даже мобильным телефоном, вручили карманный компьютер, объяснили азы. Дальше сам, наладоник без русификатора, по-английски, как и по-китайски. Спросить не кого, медведи в английском и в электронике ни бум-бум.

В электронный вид книга была переведена на процессоре, с помощью солнечной энергии. Карманный компьютер питала солнечная батарея.

Южная часть острова Сахалин. Бассейн реки Найба, Сусунайский хребет, река Чусовая, безымянный ключ, зимовьё. (13.03.2004 – 02.05.2012)

***

Речка Браконьерка

1

Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек. Союз нерушимых республик свободных сплотила на веки великая Русь. Самая свободная страна мира, она же самая огромная. Супердержава. Всеобщее равенство, социальная справедливость. Кто не работает, тот не ест. Всё лучшие детям. Человек превыше всего. Человек – это звучит гордо. До коммунизма совсем немного, он уже замаячил на горизонте. Скоро будет коммунизм, а вот когда именно, об этом рулевые больше не говорят.

Хрущёв обещал коммунизм к восьмидесятому году. Ура, значит осталось совсем чуть-чуть. Нет. Брежнев то молчит на счёт коммунизма. Но говорит, что советские товарищи идут правильной дорогой. Да, идут правильной дорогой, совершенно не думая куда идут. А зачем думать? Партия наш рулевой. Партия – ум, честь и даже совесть нашей эпохи. В восьмидесятом году коммунизма по Хрущёвски не получится. В восьмидесятом будет олимпиада по Брежневски.

Как там, на материке, неизвестно, Сахалинцам, пока что олимпийская подготовка не аукается. Всему свое время! За исключением одного, добровольного отъема денег у населения. В городе появилась спортивная лотерея Спринт. Моментальный выигрыш, от одного рубля, до автомобиля Волга – ГАЗ-2402. Стоимость билета один рубль, лотерея продаётся на каждом шагу или на каждом углу! Сначала были очереди, потом ажиотаж спал, все равно любителей дармовщины хватает. Люди проигрываются в пух и прах. Однорукие бандиты загнивающего капитализма отдыхают. В развитом социализме бандит один на всех, но он многорукий!

В основном на острове Сахалин всё нормально. Сдана в эксплуатацию автотрасса Южно-Сахалинск – Долинск. Третья асфальтированная дорога на острове. В областном центре приступили к строительству первого двенадцати этажного жилого дома, местного небоскрёба. Строится огромный магазин – Дом торговли. Готовится к сдаче завод КПД, крупнопанельное домостроение. ДСК – домостроительный комбинат работает на полную мощность, в три смены. Пятиэтажки растут как грибы после дождя. Область на островах живёт полнокровной жизнью. Всё крутится, вертится, спасибо партии родной, хорошо рулит!

***

Тимоха распрощался с опостылевшей школой, без какого либо сожаления. Учителя также, распрощались с опостылевшем Тимохой, без какого либо сожаления. Сказать, что обе стороны остались довольны, это не чего не сказать. Праздник со слезами на глазах. Свидетельство о восьмилетнем образование на руках. В знак данного события, выпускник восьмилетки был награждён мопедом. Разумеется, отец мопед купил. А то можно подумать, что школа подарила от избытка чувств.

Лето, как обычно пролетает не заметно. Оглянутся, не успел, уже совсем скоро август. Месяц август пролетит быстрее июня и июля. Потому что очень сильно хочется, что бы август тянулся медленно-медленно, что бы август был бесконечным месяцем, вечным! Ведь после тридцать первого августа наступит первое сентября. Будь оно трижды не ладно, самый не хороший день в году!

Парниша приехал с браконьерского рейда, вечерком вышел во двор лясы поточить. Похвастаться своей удачной рыбалкой, да послушать, что рассказывает лесовик Лёха. Лесовик с прибабахами, собрал вокруг себя мальчишек и чешет языком. Лёха редко присутствует во дворе на посиделках. Водит дружбу с парнями другого двора.

В родном дворе Лехины ровесники, не воспринимают его в серьёз. Он как принято говорить с неблагополучной семьи, родители здорово пьют, сам постоянно ходит грязный, не ухоженный. Его ровесники почти все отдают долг родине. Товарищей с прибабахами в армию не берут. Взрослый парень собрал вокруг себя мальчишек, рассказывает о рыбалке.

– Скоро на Браконьерку пойдём. Там рыбы море и некого нету, медведей, правда, много.

– Про медведей, сказать нечего не могу, а вот за горбушей уже пора. Тим сегодня рыбы привёз, мне не дал, жмот, – сказал Андрюха, сосед Тимохи.

– Сам ты жмот, тебе такую рыбу нельзя хавать, в ней жира много. У тебя уже щёки висят, как у хомяка, – Тимоха укусил соседа.

Сосед не обиделся, он на него не обижается.

– Ты где Тимоха был? – спросил Лёха.

– На Очеху ездили.

– Ну и как, много в речки рыбы?

– Мало Лёха, зато горбуша гольное серебро. Классная рыбка, мясо красное, красное.

– Так вы что, внизу ловили?

– В трёх километрах от Лесного, выше речка чистая. Мы от Зарницы раз десять к речки подъезжали.

– Значит на Браконьерку рано идти, там верховья. Вот как по Очехе горбуша поднимется до Зарницы, тогда можно и на Браконьерку идти. Чем ловил?

– Динамитом! Руками ловил.

– Не понял, серебро руками, что ты Тимоха по ушам трешь?

– Кто трёт? Вон у Андрюхи спроси, он видел рыбу.

– Ну, видел, но горбушу, ты Тимоха привёз морскую. Отец сказал, что такой рыбы в речке не бывает.

Отец у Андрюхи рыбак и охотник, кстати, довольно удачный. Знает, разбирается в рыбе, только не в горбуше. Мужчина законопослушный, боится браконьерить. Тимоха впервые поймал красивую, серебряную горбушу. Обычно ловил крашенную, горбатую, зубатую рыбу, с бледно розовым и белым мясом. Часто делится с соседом дарами тайги, грибами, ягодой, горбушей. В этот раз соседа не угостил, рыба больно хорошая, мясо алое. Не кушал он серебряную горбушу в жареном виде.

В магазинах свежая горбуша фактически не продаётся. Если рыба попадает на прилавок, возникают очереди как за дешевой докторской колбасой или за пельменями. А в это же самое время все речки острова кишат рыбой. Не вздумай взять даже один хвост, это народное богатство. В магазинах полно солёной горбуши разных сортов, также горбуши горячего копчения. Горбуша холодного копчения, то есть балык, тоже дефицитный продукт.

Если хочешь кушать жареную горбушу, ходи в тайгу. На обратном пути смотри в оба глаза. Проморгаешь рыбинспекцию, придется отвечать за украденное народное добро. Свежую морскую горбушу, имеют рыбаки прибрежного лова, их знакомее, знакомые их знакомых. И разумеется, слуги народа. Сегодня вечером Тимоха, станет на одну ступень со слугами народа. Утром постоит на этой ступеньки, потом жареная горбуша закончится. Семья то большая, шесть человек. И придётся снова спускаться в народ, влачить жалкое бытиё господина!

– Ты Андрюха злишься, потому что я тебе рыбы не дал. А помнишь, как ты в мае корюшку зажал?

– Мне отец сказал, что бы корюшку не кому не раздавал, он её солить собирался.

Таежные прибабахи (Завгорудько Валерий) — слушать аудиокнигу онлайн

00:00 / 10:33

Таёжные прибабахи_01

10:07

Таёжные прибабахи_02

10:08

Таёжные прибабахи_03

10:28

Таёжные прибабахи_04

10:03

Таёжные прибабахи_05

10:32

Таёжные прибабахи_06

10:03

Таёжные прибабахи_07

10:29

Таёжные прибабахи_08

10:02

Таёжные прибабахи_09

10:02

Таёжные прибабахи_10

10:27

Таёжные прибабахи_11

10:30

Таёжные прибабахи_12

11:07

Таёжные прибабахи_13

10:17

Таёжные прибабахи_14

10:34

Таёжные прибабахи_15

10:53

Таёжные прибабахи_16

10:06

Таёжные прибабахи_17

11:13

Таёжные прибабахи_18

11:05

Таёжные прибабахи_19

10:01

Таёжные прибабахи_20

11:08

Таёжные прибабахи_21

10:03

Таёжные прибабахи_22

10:06

Таёжные прибабахи_23

10:40

Таёжные прибабахи_24

10:11

Таёжные прибабахи_25

11:34

Таёжные прибабахи_26

10:12

Таёжные прибабахи_27

11:01

Таёжные прибабахи_28

10:11

Таёжные прибабахи_29

10:22

Таёжные прибабахи_30

07:09

Таёжные прибабахи_31

Культ медведя у коренных народов Сибири

Эвенки, проживающие в Забайкалье и Амурской области, называют себя «орочонами» и имеют самый серьезный и многослойный культ медведя. Считается, что каждому орочонскому охотнику разрешено убить строго определенное количество медведей, которое не может быть превышено. Если бы это произошло, охотник лишился бы жизни. Отсюда священный мистический трепет эвенков перед Хозяином тайги. В этом отношении показательна история эвенкийского охотника Александра Ердынеевича Степанова; это было зафиксировано во время одной из этнографических экспедиций:

«Если поймаешь медведя, надо извиниться.Вы должны сказать, что вам жаль, но вам просто нужно немного жира или что-то еще. Действительно, жир лечит. Раньше эвенки охотились на медведя ради сала, мяса не ели, ели только жир и желчь. Конечно, прежде чем убить животное, они помолились и окропил водкой или молоком. Они спросили разрешения бурхана (духа), сказав: «Нандикан, позволь нам взять медведя, не самого Мастера, а обычного медведя». После того, как они убили медведя, они одели его тело; они должны были сказать, что они не одевали на самом деле тело, а только муравьи щекотали медведя.Когда они закончили, взяли все необходимое и закопали мясо, им нужно было положить ветку в пасть мертвого животного, связать ее, а затем положить голову на дерево, чтобы дух животного не преследовал их ».

Обряд орочонов, связанный с головой убитого медведя, полон глубокой языческой символики: эвенки верят, что душа убитого медведя не умирает, а какое-то время остается в лесу, после чего переходит в другое. медведь, и при этом хрупкое естественное равновесие не нарушается.

Эвенки верят, что душа убитого медведя не умирает, а какое-то время остается в лесу, после чего переходит к другому медведю, и хрупкое естественное равновесие не нарушается.

Интересно отношение бурят к медведю. В бурятском языке есть два способа обозначения медведя: бабагай и гуроохен. Первое слово представляет собой сочетание слов — баабай (отец, предок, праотец) и абгай (старшая сестра, жена старшего брата, старший брат).Известно, что буряты, когда говорили о медведе или просто упоминали животное в разговоре, часто называли его фамилиями: могучий дядя, одетый в шубу; дед в шубе; мать или отец … Кстати, слово бабагай — это общее определение всех живых и умерших старших родственников. Поэтому очень символично, что медведь называется точно так же.

Подобные почтительные имена и восприятие медведя как близкого родственника характерны не только для бурят.Например, хакасы называли медведя аба, ада, ага, апчах, абай, что также означало отец, мать, старший брат, аб дядя и другие термины, обозначающие близких родственников.

Второе название медведя на бурятском языке — гуроохен. Это уже более «зоологическое» слово. В зависимости от вида медведя называли кхара гуроохен (бурый или черный медведь) или сагаан гуроохен (белый медведь). Вероятно, название этого медведя произошло от общего термина «гуурол», означающего «дикие животные».

Долгое время люди пытались объяснить происхождение медведя историями с основной идеей чудесного или магического превращения. Например, в бурятском фольклоре есть два наиболее распространенных варианта: смена облика, происходящая по воле человека, и спонтанная или насильственная смена облика, не зависящая от воли человека.

Одна из самых известных сказок рассказывает об охотнике на медведей-оборотней, который из зависти и враждебности окружающих был вынужден всегда оставаться в животном обличье.Этот мужчина-медведь похищает женщину, и эта пара становится прародительницей всех медведей. Также распространены мифы о том, что происхождение медведя было тесно связано с волей бога (бурхана), который наказывал людей за серьезные или мелкие проступки, превращая их в животных. Интересно, что примером такого проступка является желание человека посмеяться над другими. Еще одними более популярными «поводами» для наказания были жадность и жестокость. При этом вернуться в человеческий облик можно было обычным для сказок способом: через любовь и принятие.Медведь-оборотень из народной сказки «Баабгай-хун» («Человек-медведь») обрел свой человеческий облик после встречи с женой. Однако, возвращаясь в тайгу, он всегда превращался в медведя.

Бурятские шаманы считали самого медведя шаманом, а также сильнейшим шаманом из всех. В бурятском языке есть выражение: «Хара гуроохен буду элюутей», что переводится как «Медведь выше полета шамана».

Бурятские шаманы часто использовали в своих практиках еловую кору; кору приходилось снимать с дерева, поцарапанного медведем.Такие деревья обычно называли «баабгаин онголхон модон» — «дерево, освященное медведем».

Бурятский народный календарь содержит прямые ассоциации и сходства, связанные с образом медведя. Например, один из зимних месяцев в календаре хориских бурят называется «бурган» и «эхе бурган», что на аларском диалекте дословно означает «большой медведь-самец».

Еще одним свидетельством сакральности образа медведя в традиционной культуре бурят является клятва с использованием медвежьей шкуры.Такая клятва обычно дается вместе с поеданием или кусанием куска шкуры медведя и считается самой обязательной и имеет самые ужасные последствия.

Кроме того, медведь издревле является одним из самых популярных персонажей народных игр бурят. Описание медвежьих игр встречается в записках путешественников, побывавших в Бурятских улусах. Об этом народном досуге, например, писала А. Потанина: «Здесь стараются как можно точнее имитировать все движения этого могущественного животного.Человек, изображающий медведя, показывает сильные челюсти и зубы животного. Этот человек пытается взять зубами разные вещи и унести их в одно место, поэтому медведь помещает в это место всех присутствующих на игре людей. Чтобы игра продолжалась, все, кого схватили за зубы, не должны больше подавать признаков жизни и подчиняться, независимо от того, куда воображаемый медведь хочет поставить человека ».

В течение 40 лет эта русская семья была отрезана от всех контактов с людьми, не подозревая о Второй мировой войне | История

Сибирская тайга в Абаканском районе.Шесть членов семьи Лыковых жили в этой глухой пустыне более 40 лет — в полной изоляции и более чем в 150 милях от ближайшего человеческого поселения. Wikimedia Commons

Сибирское лето длятся недолго. Снег остается в мае, а в сентябре снова наступают холода, превращая тайгу в ужасающую в своем запустении натюрморт: бесконечные мили непослушных сосновых и березовых лесов, усеянных спящими медведями и голодными волками; горы с крутыми склонами; бурные реки, текущие потоками по долинам; сто тысяч ледяных болот.Этот лес — последняя и величайшая пустыня Земли. Он простирается от самой дальней точки арктических регионов России до Монголии и на восток от Урала до Тихого океана: пять миллионов квадратных миль пустоты с населением за пределами горстки городов, что составляет всего несколько тысяч человек. .

Но когда наступают теплые дни, тайга цветет, и на несколько коротких месяцев она может показаться почти приветливой. Именно тогда человек может наиболее отчетливо заглянуть в этот скрытый мир — не на суше, потому что тайга может поглотить целые армии исследователей, а с воздуха.Сибирь является источником большей части нефтяных и минеральных ресурсов России, и с годами даже самые отдаленные ее части были переполнены разведчиками и геодезистами, направлявшимися в глухие поселки, где продолжается работа по добыче богатства.

Карп Лыков и его дочь Агафья в одежде, подаренной советскими геологами вскоре после того, как их семья была обнаружена заново.

Таким образом, это было летом 1978 года на юге леса. Вертолет, посланный в поисках безопасного места для приземления группы геологов, скользил по лесной полосе примерно в сотне миль от границы с Монголией, когда он упал в густую гряду. лесистая долина безымянного притока Абакана, бурлящая лента воды, несущейся по опасной местности.Стены долины были узкими, со сторонами, местами близкими к вертикальным, а тощие сосны и березы, раскачивающиеся в нисходящем потоке несущих винтов, были так густо скоплены, что не было шанса найти место, где можно было бы сбить самолет. Но, пристально всматриваясь в лобовое стекло в поисках места для приземления, пилот увидел то, чего там быть не должно. Это была поляна на высоте 6000 футов по склону горы, зажатая между сосной и лиственницей и изрезанная чем-то вроде длинных темных борозд.Сбитый с толку экипаж вертолета сделал несколько проходов, прежде чем с неохотой пришел к выводу, что это свидетельство человеческого жилья — сада, который, судя по размеру и форме поляны, должен был существовать здесь долгое время.

Это было поразительное открытие. Гора находилась более чем в 150 милях от ближайшего поселения, в месте, которое никогда не исследовалось. У советских властей не было никаких записей о том, чтобы кто-либо проживал в этом районе.

Семья Лыковых жила в бревенчатом домике ручной работы, освещенном одним окном «размером с карман рюкзака» и обогреваемом дымной дровяной печью.

Четверым ученым, направленным в район на разведку железной руды, рассказали о появлении пилотов, и это их озадачило и встревожило. «Менее опасно, — отмечает писатель Василий Песков об этой части тайги, — наткнуться на дикое животное, чем на незнакомца», и вместо того, чтобы ждать на своей временной базе в 10 милях отсюда, ученые решили заняться расследованиями. Под руководством геолога Галины Письменской они «выбрали хороший день и положили подарки в рюкзаки нашим будущим друзьям», хотя, на всякий случай, вспоминала она, «я действительно проверила пистолет, который висел у меня на боку.”

Когда злоумышленники взобрались на гору, направляясь к месту, указанному их пилотами, они начали обнаруживать следы человеческой деятельности: неровная тропа, посох, бревно, переброшенное через ручей, и, наконец, небольшой сарай, засыпанный березой. -корые емкости с нарезанным сушеным картофелем. Тогда, сказала Письменская,

Возле ручья находился жилой дом. Почерневшая от времени и дождя хижина была завалена со всех сторон таежным мусором — корой, шестами, досками. Если бы не окно размером с карман моего рюкзака, было бы трудно поверить, что там живут люди.Но они это сделали, без сомнения. … Наш приезд, как мы видели, заметили.

Низкая дверь скрипнула, и в дневном свете появилась фигура очень старика, прямо из сказки. Босиком. Носить заплатанную и перешитую рубашку из мешковины. На нем были брюки из того же материала, тоже с заплатками, и у него была нечесанная борода. Его волосы были растрепаны. Он выглядел напуганным и был очень внимательным. … Надо было что-то сказать, поэтому я начал: «Привет, дедушка! Мы приехали в гости! »

Старик ответил не сразу…. Наконец, мы услышали мягкий, неуверенный голос: «Ну, раз уж вы зашли так далеко, можете войти».


Зрелище, которое встретило геологов при входе в хижину, было похоже на средневековье. Построенный из любых материалов, который попадался под руку, жилище представляло собой не что иное, как нору — «низкую, почерневшую от копоти бревенчатую будку, холодную, как погреб», с полом, состоящим из картофельной кожуры и скорлупы кедровых орехов. . Осмотревшись в тусклом свете, посетители увидели, что это отдельная комната.Он был тесным, затхлым и неописуемо грязным, подпираемым провисшими балками, и, что удивительно, здесь проживала семья из пяти человек:

Тишину внезапно нарушили рыдания и стенания. Только тогда мы увидели силуэты двух женщин. Один был в истерике, молился: «Это за наши грехи, наши грехи». Другой, держась за столб … медленно опустился на пол. Свет из маленького окошечка падал в ее широко распахнутые испуганные глаза, и мы поняли, что должны убираться оттуда как можно быстрее.

Агафья Лыкова (слева) с сестрой Натальей.

Ученые, ведомые Письменской, поспешно вышли из хижины и отступили на место в нескольких ярдах от нее, где достали провизию и начали есть. Примерно через полчаса дверь хижины со скрипом открылась, и из нее вышли старик и две его дочери — уже не в истерике, а, хотя и явно напуганной, но «откровенно любопытной». С осторожностью подошли три странные фигуры и сели со своими посетителями, отвергая все, что им предлагали — варенье, чай, хлеб — и пробормотали: «Нам это запрещено!» Когда Письменская спросила: «Вы когда-нибудь ели хлеб?» старик ответил: «Есть.Но они этого не сделали. Они никогда этого не видели ». По крайней мере, он был понятен. Дочери говорили на языке, искаженном жизнью в изоляции. «Когда сестры разговаривали друг с другом, это звучало как медленное, размытое воркование».

Постепенно, за несколько посещений, появилась полная история семьи. Звали старика Карп Лыков, он был старообрядцем, членом фундаменталистской русской православной секты, поклоняющейся в стиле, не изменившемся с 17 века. Преследовали старообрядцев со времен Петра Великого, и Лыков говорил об этом так, как будто это произошло только вчера; для него Петр был личным врагом и «антихристом в человеческом обличье» — то, что он настаивал, было убедительно доказано царской кампанией по модернизации России путем насильственного «отрубания бороды христианам».Но эта многовековая ненависть смешалась с более недавними обидами; Карп был склонен в одно и то же время жаловаться на купца, отказавшегося подарить старообрядцам 26 пудов картофеля примерно в 1900 году.

Положение семьи Лыковых только ухудшилось, когда к власти пришли большевики-атеисты. При Советской власти изолированные старообрядческие общины, бежавшие в Сибирь, спасаясь от преследований, начали все дальше отходить от цивилизации.Во время чисток 1930-х годов, когда само христианство подвергалось нападкам, коммунистический патруль застрелил брата Лыкова на окраине их села, когда Лыков стоял на коленях и работал рядом с ним. В ответ он собрал свою семью и убежал в лес.

Попытки Петра Великого модернизировать Россию начала XVIII века нашли центральное место в кампании за прекращение ношения бороды. Волосы на лице облагались налогом, а неплательщиков принудительно сбривали — анафема Карпу Лыкову и старообрядцам.

Это было в 1936 году, а Лыковых тогда было всего четыре — Карп; его жена Акулина; сын по имени Савин, 9 лет, и Наталья, дочь, которой было всего 2 года. Взяв свои пожитки и немного семян, они уходили все глубже в тайгу, строя себе череду грубых жилищ, пока, наконец, не нашли в этом пустынном месте. Еще двое детей родились в дикой природе — Дмитрий в 1940 году и Агафья в 1943 году, и ни один из младших детей Лыкова никогда не видел человека, который не был членом их семьи.Все, что Агафья и Дмитрий знали об окружающем мире, они полностью узнали из рассказов своих родителей. Как отметил российский журналист Василий Песков, главным развлечением семьи было «чтобы каждый рассказал о своих мечтах».

Дети Лыкова знали, что есть места, называемые городами, где люди живут в тесноте в высоких зданиях. Они слышали, что есть другие страны, кроме России. Но для них такие понятия были не более чем абстракциями. Единственным предметом для чтения были молитвенники и древняя семейная Библия.Акулина использовала Евангелие, чтобы научить своих детей читать и писать, используя в качестве ручки и чернил заостренные березовые палочки, смоченные в соке жимолости. Когда Агафье показали изображение лошади, она узнала его по библейским рассказам своей матери. «Смотри, папа», — воскликнула она. «Конь!»

Но если изолированность семьи было трудно осознать, то абсолютная суровость их жизни — нет. Добраться до усадьбы Лыковых пешком было удивительно тяжело, даже на лодке по Абакану.Во время своего первого визита к Лыковым Песков, который назначил себя главным летописцем семьи, отметил, что «мы прошли 250 километров, не увидев ни одного человеческого жилища!»

Изоляция делала выживание в пустыне практически невозможным. Полагаясь исключительно на собственные ресурсы, Лыковы изо всех сил пытались заменить то немногое, что они принесли с собой в тайгу. Вместо обуви лепили галоши из бересты. Одежду залатывали и переставляли, пока она не разваливалась, а затем заменяли тканью из конопли, выращенной из семян.

Лыковы пронесли с собой в тайгу грубую прялку и, что невероятно, детали ткацкого станка — перемещение их с места на место по мере того, как они постепенно уходили в дикую местность, должно быть, потребовало многих долгих и трудных путешествий, — но у них было нет технологии замены металла. Несколько чайников хорошо служили им в течение многих лет, но когда ржавчина наконец преодолела их, единственной заменой, которую они могли изготовить, стала береста. Поскольку их нельзя было помещать в огонь, готовить стало намного труднее.К моменту открытия Лыковых их основным продуктом питания были картофельные котлеты, смешанные с молотыми семенами ржи и конопли.

В чем-то, как поясняет Песков, в тайге было изобилие: «Рядом с домом протекал чистый холодный ручей. На стоянках из лиственницы, ели, сосны и березы было все, что можно было взять… Черника и малина были под рукой, дрова тоже, а кедровые орехи падали прямо на крышу ».

Между тем Лыковы постоянно жили на грани голода.Только в конце 1950-х, когда Дмитрий достиг зрелого возраста, они впервые стали ловить животных ради мяса и шкур. Не имея ружей и даже луков, они могли охотиться, только роя ловушки или преследуя добычу через горы, пока животные не падали от истощения. Дмитрий развил поразительную выносливость, мог поохотиться зимой босиком, иногда возвращаясь в хижину через несколько дней, выспавшись под открытым небом при 40 градусах мороза, с молодым лосем на плечах. Однако чаще всего мяса не было, и их диета постепенно становилась все более однообразной.Дикие животные уничтожили урожай моркови, и Агафья вспоминала конец 1950-х годов как «голодные годы». «Мы ели лист рябины», — сказала она,

.

корни, трава, грибы, ботва картофеля и кора. Мы все время были голодны. Каждый год мы проводили совет, чтобы решить, съесть ли все или оставить на посевной.

Голод был постоянной угрозой в этих обстоятельствах, и в 1961 году в июне пошел снег. Сильный мороз погубил все, что росло в их саду, и к весне семья была вынуждена есть обувь и кору.Акулина предпочла кормить своих детей и в том же году умерла от голода. Остальных членов семьи спасло то, что они считали чудом: на их грядке проросло единственное зерно ржи. Лыковы поставили забор вокруг побега и рьяно охраняли его днем ​​и ночью, чтобы не допустить мышей и белок. Во время сбора урожая один колос дал 18 зерен, и из них они кропотливо восстановили урожай ржи.

Дмитрий (слева) и Савин сибирским летом.

Познакомившись с семьей Лыковых, советские геологи поняли, что недооценили свои способности и интеллект.У каждого члена семьи была отличная личность; Старый Карп обычно восхищался последними нововведениями, которые ученые приносили из своего лагеря, и, хотя он упорно отказывался верить, что человек ступил на Луну, он быстро приспособился к идее спутников. Лыковы заметили их еще в 1950-х годах, когда «звезды стали быстро перемещаться по небу», и сам Карп придумал теорию, объясняющую это: «Люди что-то придумали и излучают огни, очень похожие на звезды. .”

«Больше всего его поразил, — записал Песков, — это прозрачный целлофановый пакет. «Господи, что они придумали — это стекло, но оно мнется!» »И Карп мрачно придерживался своего статуса главы семьи, хотя ему было уже за 80. Его старший ребенок, Савин, справился с этим, представив себя непреклонным арбитром семьи в вопросах религии. «Он был силен верой, но был суровым человеком», — сказал о нем его собственный отец, и Карп, похоже, беспокоился о том, что случится с его семьей после его смерти, если Савин возьмет на себя управление.Конечно, старший сын не встретил бы большого сопротивления со стороны Натальи, которая всегда изо всех сил пыталась заменить свою мать в качестве повара, швеи и медсестры.

Двое младших детей, с другой стороны, были более доступными и более открытыми для изменений и инноваций. «Фанатизм не был особенно заметен в Агафье», — сказал Песков и со временем понял, что младшая из Лыковых обладала чувством иронии и могла подшучивать над собой. Необычная речь Агафьи — у нее был певучий голос, растягивающая простые слова на многосложные — убедила некоторых посетителей, что она была тупоголовой; на самом деле она была заметно умной и взяла на себя трудную задачу — следить за временем в семье, не имевшей календарей.Она тоже не думала о тяжелой работе, раскапывая вручную новый подвал поздно осенью и работая при лунном свете, когда солнце село. На вопрос изумленного Пескова, не испугалась ли она остаться одной в глуши после наступления темноты, она ответила: «Что здесь может сделать мне больно?»

Фотография из российской прессы, на которой Карп Лыков (второй слева) с Дмитрием и Агафьей в сопровождении советского геолога.

Из всех Лыковых, однако, любимцем геологов был Дмитрий, непревзойденный любитель природы, знавший все настроения тайги.Он был самым любопытным и, возможно, самым дальновидным членом семьи. Это он построил семейную печь и все берестяные ведра, в которых хранилась еда. Еще Дмитрий целыми днями вручную пил и строгал каждое срубленное Лыковыми бревно. Возможно, неудивительно, что его больше всего восхищали технологии ученых. Когда отношения улучшились до такой степени, что Лыковых можно было уговорить посетить советский лагерь, ниже по течению, он провел много счастливых часов на маленькой лесопилке, удивляясь тому, как легко циркулярная пила и токарные станки могут обрабатывать дерево.«Нетрудно догадаться, — писал Песков. «Бревно, за которое Дмитрия тратили день или два, на его глазах превратилось в красивые ровные доски. Дмитрий пощупал ладонью доски и сказал: «Хорошо!»

Карп Лыков вел долгую и проигрышную битву сам с собой, чтобы сдержать всю эту современность. Когда они впервые познакомились с геологами, семья приняла только один подарок — соль. (Жить без этого в течение четырех десятилетий, по словам Карпа, было «настоящей пыткой».) Однако со временем они стали терпеть больше.Они приветствовали помощь своего особого друга среди геологов — бурильщика Ерофея Седова, который проводил большую часть своего свободного времени, помогая им сажать и собирать урожай. Они забрали ножи, вилки, ручки, зерно и даже ручку, бумагу и электрический фонарик. Большинство этих нововведений были признаны неохотно, но грех телевидения, с которым они столкнулись в лагере геологов

оказался для них неотразимым. … На их редкие появления они неизменно садились и смотрели.Карп сел прямо перед экраном. Агафья смотрела, высунув голову из-за двери. Она попыталась немедленно отмолить свой проступок — шепотом, крестясь. … Потом старик помолился усердно и одним махом.

Усадьба Лыковых с советского разведчика, 1980 год.

Возможно, самым печальным аспектом странной истории Лыковых была скорость, с которой семья пришла в упадок после того, как они восстановили контакт с внешним миром.Осенью 1981 года трое из четырех детей последовали за своей матерью в могилу в течение нескольких дней друг за другом. По словам Пескова, их смерть не была, как можно было ожидать, результатом заражения болезнями, к которым у них не было иммунитета. И Савин, и Наталья страдали почечной недостаточностью, скорее всего, из-за жесткой диеты. Но Дмитрий умер от пневмонии, которая могла начаться как инфекция, которую он заразил от своих новых друзей.

Его смерть потрясла геологов, которые отчаянно пытались спасти его.Предложили вызвать вертолет и доставить его в больницу. Но Дмитрий в крайнем случае не откажется ни от своей семьи, ни от религии, которую исповедовал всю свою жизнь. «Нам это запрещено», — прошептал он перед смертью. «Человек живет для того, что дает Бог».

Могилы Лыковых. Сегодня из семьи из шести человек, одиноко живущей в тайге, осталась только Агафья.

Когда все трое Лыковых были похоронены, геологи попытались уговорить Карпа и Агафью покинуть лес и вернуться к родственникам, которые пережили гонения в годы чисток и все еще жили в тех же старых деревнях.Но ни один из выживших не слышал об этом. Они перестроили свою старую хижину, но остались недалеко от своего старого дома.

Карп Лыков умер во сне 16 февраля 1988 года, через 27 лет после смерти своей жены Акулиной. Агафья с помощью геологов похоронила его на горных склонах, затем повернулась и направилась обратно к себе домой. Господь обеспечит, и она останется, сказала она — как и было на самом деле. Четверть века спустя, сейчас ей уже за семьдесят, это дитя тайги живет в одиночестве, высоко над Абаканом.

Она не уйдет. Но мы должны оставить ее глазами Ерофея в день похорон ее отца:

Я оглянулся и помахал Агафье. Она стояла на берегу реки, как статуя. Она не плакала. Она кивнула: «Давай, давай». Мы прошли еще километр, и я оглянулся. Она все еще стояла там.

Источники

Anon. «Как жить по-настоящему в наше время». Странники , 20 февраля 2009 г., по состоянию на 2 августа 2011 г .; Георг Б.Михельс. В войне с церковью: религиозное инакомыслие в России семнадцатого века. Stanford: Stanford University Press, 1995; Изабель Колгейт. Пеликан в пустыне: отшельники, одиночки и затворники . Нью-Йорк: HarperCollins, 2002; «От тайги до Кремля: дары отшельника Медведеву», rt.com, 24 февраля 2010 г., по состоянию на 2 августа 2011 г .; Краморе Г. «В таежном тупике». Сувенироград, nd, по состоянию на 5 августа 2011 г .; Ирина Паерт. Старообрядцы , Религиозное инакомыслие и гендер в России, 1760-1850 гг. Манчестер: MUP, 2003 ; В асилы Пескова . Затерянные в тайге: пятидесятилетняя борьба одной русской семьи за выживание и свободу вероисповедания в сибирской глуши. Нью-Йорк: Даблдей, 1992.

Документальный фильм о Лыковых (на русском языке), в котором рассказывается об изоляции и условиях жизни семьи, можно посмотреть здесь.

Затерянный в тайге

Русский журналист приводит захватывающий рассказ о Лыковых, семье старообрядцев или членов секты фундаменталистов, которые в 1932 году уехали жить в глубины сибирской тайги и более пятидесяти лет выжили вдали от современного мира. .

Купить Геология Религия Вторая Мировая Война

Рекомендованные видео

Беспокойная тайга | Культурное выживание

Оленеводческие народы, составляющие оленеводческий комплекс Южной Сибири и Монголии, включают духа северо-западной Монголии, тожу Республики Тыва, тофа Иркутской области, сойот Республики Бурятия и эвенки, населяющие юг Сибири и северную оконечность автономного района Внутренняя Монголия Китая.Обитая в хрупком переходном поясе тайги и альпийской тундры между сибирскими бореальными лесами и степями Внутренней Азии, эти народы представляют собой самую южную крайность оленеводства в мире.

Хотя каждый из этих народов отличается этнически и культурно, все они имеют общую форму оленеводства, уникальную по своей истории, методам, функциям, экологии и формам культурного самовыражения. Южносибирские и монгольские оленеводы смешивают четкие антропологические категории кочевых скотоводов и охотников-собирателей.Действительно, они разводят и разводят скот, но в отличие от крупных оленеводов северной Сибири, европейской части России и Скандинавии, которые живут в тундровых районах и выращивают большие стада оленей в основном на мясо, южносибирские и северные монгольские группы разводят в тайге небольшие стада оленей. Они используют оленей в основном как вьючных и верховых животных (для облегчения охоты) и как источник молочных продуктов, тогда как рыба и дичь являются основными источниками животного белка.Этот способ производства и тесная связь пастухов с их естественной средой породили богатые культуры, широко известные в истории, фольклоре и музыке этих мест. Тем не менее, эти группы и их культуры остаются практически неизвестными по сравнению с оленеводческими группами северной Сибири и Скандинавии, особенно в нерусскоязычной литературе.

Группы, составляющие этот южный контингент оленеводческих культур, имеют еще одну общую черту — все они в разной степени сталкиваются с одинаковыми угрозами для своего культурного выживания, включая переход к рыночной экономике, приватизацию земли, добычу полезных ископаемых, туризм. , глобальное потепление, языковые угрозы и утрата, а также ассимиляция в доминирующих русской, монгольской и китайской культурах.Общая численность населения этих народов составляет около 10 000 человек, что составляет лишь небольшую часть от общей численности населения регионов, в которых они проживают. Однако из этих 10 000 менее 1 000 по-прежнему активно занимаются оленеводством. Это несоответствие в значительной степени связано с резким сокращением поголовья домашних северных оленей. В регионе осталось около 3 500 домашних оленей, по сравнению с 15 000 всего десять лет назад.

Исчезновение оленей и исчезновение этих культур означало бы сокращение биологического и культурного разнообразия и утрату уникальных и ценных культурных знаний.Необходима срочная документация и помощь в усилиях по возрождению на уровне местных сообществ. Как отмечает Сьюзан Крейт в своей статье о прекращении оленеводства в районе реки Вилюй в Республике Саха, «с учетом современных свидетельств центральной роли культурного и экологического разнообразия в поддержании глобальных экосистем, по-прежнему необходимо найти способы облегчить выживание этих жизненно важных оленеводческих культур Южной Сибири ». Статьи в этом выпуске журнала Cultural Survival Quarterly фокусируют давно назревшее внимание к этим группам и их нынешнему положению, исследуя широкий круг вопросов, связанных с их борьбой за культурное выживание.

Кроме того, сосредоточение внимания на этих самых южных оленеводческих группах с их трансграничным распространением дает уникальную возможность для сравнительного анализа воздействия различных государственных систем, административных и институциональных механизмов на оленеводство и на жизнь коренных народов. Например, оленеводы-эвенки в автономном районе Внутренняя Монголия Китая пользуются привилегированным статусом меньшинства и до недавнего времени получали пользу от государственной политики активной поддержки, которая позволяла им адаптировать свою оленеводческую деятельность к современным экономическим требованиям.

С другой стороны, духа, большинство из которых бежало в Монголию из Советского Союза в 1930-х и 1940-х годах, чтобы избежать насильственной коллективизации и оседлости, имеют лишь очень ограниченное признание в качестве меньшинства. Они сталкиваются с такой крайней маргинализацией в Монголии, что вынуждены прибегать к единственной системе поддержки, которую они имеют, — к собственному народу и культуре. Следовательно, как это ни парадоксально, отсутствие защищенного статуса духов способствует сохранению их языка, средств к существованию и традиций.

Оленеводческие народы в России официально признаны коренными малочисленными народами Российской Федерации (Коренные малочисленные народы Российской Федерации) 1, что дает им права и привилегии, предназначенные для защиты их «традиционного образа жизни». Однако эти меры защиты реализуются неравномерно и появились лишь недавно, после того, как поколения наложенных друг на друга проектов социальной инженерии, таких как коллективизация и принудительная оседлость, почти полностью искоренили любые остатки традиционных структур.

Первый раздел этого выпуска « Cultural Survival Quarterly » посвящен эвенкам, наиболее густонаселенным и широко распространенным из официально обозначенных в России коренных малочисленных народов Российской Федерации. Н.В. Ермолова открывает этот раздел общим знакомством с эвенкийским народом и его особенностями оленеводства. Далее Сьюзан Крейт дает историческое объяснение полного исчезновения оленеводства среди одной группы эвенков, проживающих в районе реки Вилюй Республики Саха (Якутия).Вклад Крейта иллюстрирует культурное опустошение, которое может произойти, когда промышленное развитие, в данном случае добыча алмазов, будет иметь приоритет над правами коренных меньшинств.

Гейл Фондал затем предлагает тематическое исследование другой группы эвенков, расположенной дальше на юг в Республике Саха, которые пользуются правами, предоставленными их статусом коренного малочисленного народа Российской Федерации, для создания относительно автономных и самоуправляющихся структур. известная как общинас .Эта альтернатива стала возможной благодаря Закону № 1996 г. «Об основах государственного регулирования социально-экономического развития Севера Российской Федерации № » и усилена принятием в 1999 г. Закона № «О гарантиях прав коренных малочисленных народов». Закона РФ и Закона № 2000 г. «Об общих принципах организации родовых общин (общин) коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации» .Создание общин было провозглашено как наиболее приемлемый с культурной точки зрения способ дать коренным малочисленным народам Российской Федерации больший контроль над ресурсами и их будущим, а также как лучший способ спасти их от участи вилюйских эвенков. Однако концепция община имела лишь ограниченный успех в России; он, например, полностью исчез у оленеводов тожу в Республике Тыва. Анализ Фондала указывает на причины этого ограниченного успеха.

На боковой панели по теме Фондаль обсуждает сопротивление эвенков созданию охраняемого природного заповедника. Официальная идеология в отношении охраняемых территорий по-прежнему предполагает, что люди, вместо того, чтобы быть частью экологического баланса, нарушают его и должны быть исключены для эффективной защиты природы. Таким образом, создание охраняемых территорий, хотя и выглядит безобидным и даже экологически полезным, на самом деле представляет собой еще одну угрозу для оленеводов южной Сибири, поскольку оно лишает коренные народы доступа к ресурсам, необходимым для их жизненного образа жизни.

Именно такое развитие событий, похоже, может превратить то, что, возможно, является наиболее многообещающим тематическим исследованием по данному вопросу, в наиболее удручающее. Согласно недавним сообщениям новостей, китайское государство в одностороннем порядке решило переселить оленеводов-эвенков из Внутренней Монголии якобы для «сохранения экологического баланса гор» 2. Эта ветвь эвенков, обсуждаемая Инго Нентвигом и Хью Бичем, является единственный оленевод в Китае. Очень личные воспоминания Нентвига о двух посещениях эвенков представляют собой взлетную и низкую историю, характеризующуюся культурной стойкостью перед лицом невзгод.Основываясь на своих впечатлениях от своего последнего визита в 1993 году, Нентвиг пришел к выводу, что оленеводческие эвенки в Китае в это время уезжали в свой «последний закат».

Статья

Тем не менее Бич, основанная на полевых исследованиях 1997 года, предлагает более оптимистичную оценку ситуации. Бич наблюдал за совместной договоренностью о совместном владении оленеводческими ресурсами между китайским государством и оленеводами, которую Бич называет «системой двойного владения». Такое устройство, хотя и не лишено своих недостатков, привело к значительному экономическому развитию и повышению уровня жизни эвенков, не разрушая их культурную основу.На момент составления этого журнала эта система, казалось, предлагала возможные решения проблем, с которыми сталкиваются южносибирские оленеводы в России и Монголии.

Но принудительное переселение оленеводов-эвенков из Китая почти наверняка станет последним ударом по их образу жизни и впоследствии поставит под угрозу основу их этнической идентичности. Взятые вместе, эти истории являются острым напоминанием о хрупкости и ненадежности существования оленеводов и их бессилии против прихотей государства.

Во втором разделе этого выпуска обсуждаются четыре южносибирских оленеводческих группы, которые составляют то, что один из приглашенных редакторов Дэниел Пламли назвал Саянским крестом оленеводческих культур. Эти четыре группы — тофа, тожу, духа и сойот — все живут в смежных секторах горного хребта Восточного Саяна, но под разными административными режимами. У групп есть общая история и совпадающее этническое происхождение, но геополитические силы поставили их на разные исторические траектории.В результате они представляют собой своего рода континуум, от тожу и духа, которым в той или иной степени удалось сохранить свои оленеводческие традиции и родные языки, до тофа и сойот, которые почти полностью утратили оленеводство. и их языки.

Статья Ларисы Павлинской посвящена сойотам Окинского района Бурятии (Российская Федерация), но служит знакомством с этническими процессами и историей оленеводства, практикуемого всеми четырьмя группами в этом районе.Точно так же ее подробный исторический анализ факторов давления, которые привели к упадку оленеводства среди сойотов — от коллективизации через принудительную ассимиляцию до санкционированных правительством «реформ», — может быть с равным правом применим ко многим группам, обсуждаемым в этом выпуске. . Павлинская предлагает увлекательный кейс-стади, посвященный процессам угасания и возрождения этнической идентичности, тесно связанной с определенным образом жизни.

Каждый вклад Брайана Донахью и Дэвида Харрисона сосредоточен на одной конкретной области, важной для этнической идентичности и культурного выживания.Отмечая, что охота не менее важна в культурном и экономическом плане, чем оленеводство для народа тожу в Республике Тыва, Донахо отмечает, что ресурсная база диких животных, от которой зависят тожу, является их основным источником животного белка и основным источником доход от торговли мехом истощается, в основном из-за браконьерства для удовлетворения потребностей черного рынка в контрабанде частей животных. Другие угрозы для ресурсов диких животных включают деградировавшую среду обитания из-за добывающих отраслей (в случае Тожу, золотодобычи и лесозаготовки) и соблазн прибыльного охотничьего туризма со стороны иностранцев.

Харрисон обсуждает факторы, приведшие к смерти языка тофа, и разрушительное воздействие, которое он оказал на культуру тофа. Как и исследование Крейта эвенков реки Вилюй, Харрисон надеется, что его мрачная оценка языковой ситуации тофа окажется поучительной, «поскольку точно проиллюстрирует, что может быть потеряно, когда язык (и связанный с ним образ жизни) вымирает».

Население духа на северо-западе Монголии представлено Батулагом Сольным, этническим духа, Пуревом Цогцайханом из Министерства природы и окружающей среды Монголии и Пламли, который тесно сотрудничал с духами с 1996 года.Изложив краткую историю духа, авторы обрисовывают текущее положение духа и озвучивают непосредственные озабоченности духа, почерпнутые из многочисленных встреч с представителями духа в 2002 году.

Несмотря на усилия по освещению историй успеха и будущей жизнеспособности этих исчезающих культур, этот выпуск имеет безнадежный тон. Полный упадок оленеводческой культуры на реке Вилюй, неминуемая смерть языка тофа и недавно санкционированное принудительное переселение эвенков в Китае — все это можно рассматривать как предвещающие неизбежную судьбу остальных обсуждаемых оленеводческих культур. в этом выпуске.Но мы включили эти мрачные портреты, потому что предпочитаем видеть в них уроки, которые необходимо извлечь для будущего выживания оставшихся культур.

На этой темной картине сияют лучи надежды. Тоджу упорно придерживаются своего языка и образа жизни, несмотря на многочисленные трудности, и более чем достаточно молодежи Тоджу говорят, что они планируют продолжить традицию оленеводства. Оленеводство среди духа по-прежнему жизнеспособно, несмотря на (или, возможно, из-за) пренебрежения со стороны правительства. Сойоты недавно были признаны одним из коренных малочисленных народов Севера в России, что дает им определенные привилегии и государственную поддержку.Кроме того, официальное признание бурятским правительством сойотского национального аймага (см. Павлинскую в этом выпуске) обещает сойотам большую степень контроля над решениями, касающимися доступа к природным ресурсам.

Новые федеральные законы, принятые с 1996 года, обещают создать правовую основу, с помощью которой коренные народы России могут отстаивать свои права на свои традиционные земли и получать доступ к ресурсам на этих землях. В дополнение к трем вышеупомянутым законам, Закон 2001 года «О территориях традиционного природопользования коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации» может быть использован в качестве механизма для привлечения коренных народов. земли народов объявлены особо охраняемыми природными территориями, что дает коренным общинам исключительное и неотъемлемое право пользования своей землей.3 Еще один федеральный закон, конкретно касающийся защиты прав оленеводов, находится в стадии разработки.

Работа проекта Пламли по сохранению тотемных народов (специальный проект культурного выживания) является примером позитивных сдвигов, которые могут быть достигнуты при сотрудничестве и взаимодействии государственных учреждений, неправительственных организаций и коренных народов. Успехи проекта Totem и текущая работа отражены в статьях Solnoi-Purev-Plumley и Dampilon-Plumley, а в последнем и наиболее вдохновляющем вкладе в этот специальный выпуск сам Пламли излагает свое обширное и амбициозное видение будущего международного сотрудничества между Россия и Монголия.Пламли называет эту концепцию «парком мира трансграничное озеро Байкал-Саяны-озеро Хубсугул». Это будет включать в себя творческие инициативы, такие как ослабление международных пограничных ограничений, чтобы разрешить трансграничное сотрудничество между различными оленеводческими группами. В основе разнообразных подходов, используемых авторами в этом специальном выпуске, лежит общий интерес к предложению приемлемых с культурной точки зрения ответов на факторы, угрожающие землям, языкам и средствам к существованию этих коренных меньшинств, тем самым гарантируя им определенную степень контроля над своим будущим.Первостепенное значение в этих усилиях будет заключаться в признании того, что культурное выживание этих находящихся под угрозой оленеводства народов в районе, который современная геополитика превратила в трансграничный регион, потребует трансграничных решений и международного сотрудничества.

Этот выпуск Cultural Survival Quarterly представляет собой совместную работу экспертов из России, Запада и коренных народов, направленную на столь необходимое знакомство с этими культурами, находящимися под угрозой исчезновения, и инициирование обсуждения некоторых возможных решений.С этой целью, чтобы распространить влияние этого вопроса за пределы англоязычной аудитории и сделать этот выпуск полезным инструментом для активистов в русскоязычном мире, этот выпуск включает на следующих шести страницах русский перевод этого выпуска. введение и аннотации каждой статьи на русском языке. Финансирование от проекта по сохранению тотемных народов и фонда Nordlys позволит Cultural Survival распространять копии этого выпуска среди обсуждаемых групп коренных народов, а также среди заинтересованных активистов и соответствующих органов власти в Москве и столицах регионов России.
1. Пункт 1 статьи 1 Закона № «О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации» № определяет коренные малочисленные народы Российской Федерации как «народы, проживающие на территориях традиционного проживания. своих предков; сохранение традиционного образа жизни, экономической деятельности и промыслов; численность внутри России менее 50 000 человек; и признают себя независимыми этническими общинами ». (Из Федерального закона № «О гарантиях прав коренных малочисленных народов» Российской Федерации № , 30 апреля 1999 г.).
2. ChinaOnline. (2002, 15 марта). Последнее охотничье племя, покинувшее горы. См. Стр. 32 этого выпуска.
3. См. Fondahl and Poelzer, 2003; Новикова, Тишков, 1999а, 1999б; Кряжков, 1999; Ошеренко, 2001 за подробное обсуждение этих законов и их потенциального воздействия.
Брайан Донахью — докторант антропологии в Университете Индианы. В Тыве он связан с Институтом гуманитарных исследований ( Институт гуманитарных исследований Республики Тыва ) в Кызыле.
Ссылки и дополнительная литература
Fondahl, G., & Poelzer, G. (2003). Земельные права аборигенов в начале двадцать первого века. Отправлено в Polar Record. Будет опубликовано в апреле 2003 г.
Кряжков В.А., составитель. (1999). Статус малочисленных народов России: Правовые акты. Москва: Тихомирова М.Ю.
Новикова, Н. и Тишков В.А., ред. (1999a). Человек и право. М .: ИД Стратегия.
Новикова, Н. и Тишков В.А., ред. (1999b). Обычное право и правовой плюрализм. Москва: Институт этнологии и антропологии РАН.
Обычное право и правовой плюрализм. (1999b). Москва: Институт этнологии и антропологии РАН.
Ошеренко, Г. (2001). Права коренных народов в России: важно ли право собственности на землю для культурного выживания? В обзоре международного экологического права Джорджтауна 13, стр. 695-734.

Глоссарий терминов
Альтернативные группы и географические названия
Все группы и места, упомянутые в этом выпуске Cultural Survival Quarterly, идентифицируются по названиям и написанию, которые наиболее точно соответствуют собственным ссылкам их народов.Ниже приведен список имен, использованных в этой проблеме, за которыми следуют более общие — и часто неправильные — имена.
Тожу Тоджа
Тожу-Тыва
Тува-Тоджин

Духа
Цаатан
Эвенки
Тунгус
Эвенки

Оленевод
Якобы
Эвенки
Якобы
Эвенки
Тыва

Республика Тыва
община
юридически признанная организация, объединяющая семьи, земли и домашний скот в административном, экономическом и культурно обособленном хозяйствующем субъекте для малых народов Севера России.
Коренные малочисленные народы Российской Федерации
официальное обозначение в России группы коренных народов как меньшинства
совхоз
Административная и экономическая структура сельского хозяйства советских времен; совхоз
тайга
высокогорный бореальный лес
заповедник
самая строгая форма охраны природы в России; он исключает поселение людей и ограничивает деятельность человека охраной природы и ограниченными научными исследованиями

Зов дикой природы и спрос содержат охотников на соболей в сибирской тайге

АРЗОМА КЛЮЧ, Россия — В шляпе, сделанной из шкуры охотничьих собак, разочаровавших его, Валерий Карнилов, крепкий бывший скотовод, всего две недели этой зимой бродил по предгорьям Саян, когда его лайки первыми посадили на деревья. Трофей сезона — рычащий баргузинский соболь с кремово-золотистой шерстью и черным хвостом.

После десятилетия хаоса и коллапса российской меховой промышленности, подъемов и спадов на розничном рынке и ожесточенного противодействия со стороны международных организаций по защите прав животных, единственной неизменной константой в торговле мехом была монополия России на самые востребованные шкуры. в мире: из Баргузинского района Сибири.

В пагубной постсоветской экономике российские охотники стали опорой мирового производства соболя, нарушив баланс по сравнению с советскими временами, когда соболиное хозяйство производило большую часть шкурок.Эксперты по меховой промышленности заявили, что теперь охотники, которые каждую осень отправляются в тайгу, в 4 раза больше, чем крошащиеся пушные фермы в России.

«После распада Советского Союза в России было около 200 норковых ферм до примерно 50, которые все еще работают, и не все из них хорошего качества, и осталось только пять соболиных ферм», — сказал Виктор Чипурной, заместитель директора Союзпушнина, меховая ассоциация, которая в советские времена монополизировала все аспекты отрасли, но теперь покупает и продает мех, конкурируя с частниками.

Сегодня Россия экспортирует шкуры, потому что экономика постоянно не может привлечь инвестиции, необходимые для обрабатывающих производств. Тем не менее, по официальным данным, российская меховая промышленность оценивается в 1 миллиард долларов, а с учетом контрабанды, браконьерства и незарегистрированной торговли эта цифра достигает 2,5 миллиарда долларов, сказал Чипурной.

Монополия на соболя помогла сохранить в России обширную охотничью культуру. Сегодня насчитывается не менее 10 000 лицензированных профессиональных охотников, которые в советское время работали в тех же социальных коллективах, что и фермеры и фабричные рабочие.Ряды пополнились до 200 000 любителей — и немало браконьеров. В сезон с октября по середину февраля они отстреливают или ловят до 250 000 соболей.

И хотя российские охотники страдают от экономических потрясений, которые обрушились почти на все постсоветские учреждения, десятки тысяч все еще откликаются на зов дикой природы.

«Мы приходим сюда ради души», — сказал Александр Шевченко.

При уровне безработицы в 50 процентов во многих сибирских деревнях охота может показаться привлекательной профессией.И всегда есть случайный хорошо оплачиваемый иностранец, которого можно направить на охоту на медведя или северного оленя.

В бегах в Сибири — University of Minnesota Press

Если бы я позволил управлять собой одному разуму, я бы наверняка лежал где-нибудь мертвым на сибирском морозе.

Сибирская тайга: массивный лесной массив площадью примерно 4,5 миллиона квадратных миль, простирающийся от Уральских гор до Берингова моря, потрясающе красивый и самый холодный населенный регион в мире.Зимние температуры резко упали до горьких 97 градусов ниже нуля, а под вечной мерзлотой лежат окаменелые останки мамонтов, шерстистых носорогов и других гигантов ледникового периода. Для юкагиров, коренного народа тайги, охота на соболя является одновременно экономической необходимостью и духовным опытом, где верить мечтам и предзнаменованиям так же необходимо, как и следовать по следам животных. После падения коммунизма коррумпированная региональная корпорация монополизировала торговлю пушниной, вынудив юкагирских охотников в нищенскую рабство.

Войдите в Рэйн Виллерслев, молодой датский антрополог, который отправляется в эту замороженную землю с идеалистической миссией — организовать с охотниками меховой кооператив справедливой торговли. С самого начала дела идут ужасно неправильно. Региональная меховая компания, имеющая связи с коррумпированными государственными чиновниками, доказывает, что не остановится ни перед чем, чтобы сохранить свою монополию: один из юкагирских деловых партнеров Виллерслева арестован по надуманным обвинениям в браконьерстве и незаконной торговле; другой загадочно тонет. Когда полицию отправляют арестовать его, Виллерслев опасается за свою жизнь, и он вместе с местным охотником сбегает в отдаленный охотничий домик, еще глубже в ледяной пустыне.Их положение сразу становится еще более безвыходным: они успевают убить лося, но отдают мясо хищникам и начинают голодать, обморожаться и изолироваться в замерзшей тайге.

Так начинается необычный, леденящий кровь рассказ Виллерслева об одном году жизни в изгнании среди юкагирских охотников в суровой сибирской тайге. Шокирующий и тихий, « В бегах по Сибири» — это потрясающая история об идеализме, политической коррупции, голоде и выживании (при своевременной помощи Владимира Путина), а также поразительный портрет шаманских юкагиров. традиции и их угрожающий образ жизни, драма, ежедневно разворачивающаяся в одном из самых холодных и захватывающих пейзажей.

Счастливые люди: Год в тайге (2010) — Счастливые люди: Год в тайге (2010) — Отзывы пользователей

Действие документального фильма начинается в деревне Бахтия на реке Енисей, в сибирской тайге. (Тайга — это окружающая дикая местность.) Дорог нет; единственный способ добраться до Бахтии — на вертолете или на лодке. И даже лодки могут добраться до Бахтии только в несколько незамерзающих месяцев; иначе река замерзнет.

В Бахтии около 300 жителей, большинство из которых зарабатывают на жизнь ловушками.Большая часть фильма посвящена этим охотникам. И, по словам собеседников, они счастливы. Они объясняют, что из всех доступных им возможностей ловушка — лучший способ заработать на жизнь. Человек работает и живет в красоте тайги, и единственный человек, которому он должен отвечать, — это он сам.

Природа и пейзаж, увиденные в фильме, конечно, потрясающие. Документальный фильм снимался в течение года, в течение четырех сезонов, и таким образом фильм делится (начиная с весны и заканчивая зимой).

Звероловы, за которыми мы следим, редко бывают в Бахтии. У них есть лишь небольшой промежуток времени, в течение которого они могут охотиться, но большая часть их работы выполняется подготовкой к охоте. И они придерживаются старых методов, будучи почти полностью самодостаточными. Единственные две современные технологии, которые они используют, — это бензопилы и снегоходы. Кроме этого, мужчины все делают сами; свое собственное убежище, свои ловушки, и они ловят и готовят большую часть своей еды.

Мужчины ловят ловушку в одиночку, а собаки составляют только компанию.«Ты не охотник без собаки», — говорит один охотник. Но общение, которое мужчины разделяют со своими собаками, — это просто бонус, потому что собак используют практически. Собственно, присутствие собак в фильме широко обсуждается. Одна из самых интересных вещей, как говорит один мужчина, — это отношения этих охотников с животными. Он объясняет, что некоторые мужчины почти делят тарелку со своей собакой и позволяют собаке спать на их койке. Сам? Он заставляет свою собаку спать на улице, даже когда очень холодно, и не кормит ее слишком много.Хотя, по его словам, между ним и его собакой определенно есть любовь.

В фильме также затрагивается главная проблема Бахтии — алкоголизм. Как объясняет один рабочий, большинство старых способов (например, критическая роль старейшин) потеряно и забыто. Итак, сейчас пьянство повсюду, возможно, потому, что у большинства мужчин есть только работа (однообразная, одинокая и тяжелая) и ничего больше.

Один аспект, в котором отсутствует документальный фильм, заключается в том, что он не предлагает никаких решений (ни от создателей фильма, ни от тех, кто снимался, ни от кого-либо еще), как исцелить проблемы, с которыми сталкиваются эти гуманные и скромные люди.Увидев Бахтию, я был одновременно благодарен и опечален (в основном опечален) своей вестернизированной жизнью. Ловцы в фильме утверждают, что они счастливы, но насколько приятно, на самом деле, может приносить счастье такая строго изолированная жизнь, убийства и постоянная работа, чтобы выжить? Я думаю, что имеется в виду, что из имеющихся у них возможностей отлов в ловушку действительно лучший. Счастливы они или нет, но не должны отвечать ни перед правительством, ни перед кем-либо еще, эти охотники на самом деле сами создают себе хорошее и плохое.

«Счастливые люди» — это редкий, заставляющий задуматься взгляд на жизнь, которую многие иначе никогда бы не увидели. Это твердое, ответственное и прогрессивное использование кинематографа. Но когда дело доходит до более глубоких политических вопросов и дискуссий вокруг них, «Счастливые люди» не попадают в цель.

screenplayisles.blogspot

2 из 9 нашли эту информацию полезной. Был ли этот обзор полезным? Войдите, чтобы проголосовать.
Постоянная ссылка

Обжоры Восточной Сибири.Духи, браконьеры и каннибалы в представлениях эвенков

1 Множество трагических событий — смерти, пьянства и различной инвалидности — произошедших в общинах эвенков Забайкальского края в советский период и после распада Советского Союза, оставили заметный след на местном ландшафте. Воздействие этих событий влияет на текущий опыт, воспоминания и стратегии землепользования коренных эвенков, проживающих в отдаленных деревнях в северной части региона.Сегодня эвенкийские охотники и оленеводы считают, что многие старые и заброшенные стоянки оленеводов, заброшенные могильники и места, где произошли трагические события, разбросаны по тайге. Эти места стали местами, где проявляются злые нечеловеческие существа. Поэтому все свои нынешние трудности эвенки Забайкалья связывают не только с непредсказуемой экономической обстановкой, но и с потерей памяти о своем взаимодействии с духами и ритуальными местами. Так же, как когда этнограф Сергей Широкогоров проводил свои полевые исследования среди тунгусов (эвенков) в Забайкальской и Амурской областях, сегодня люди считают, что различные «плохие места» постоянно требуют новых жертв (Широкогоров 1935, с.137-138). В результате эти плохие (или трагические) места влияют на благополучие различных родственников и общества в целом.

  • 1 При документировании пережитков религиозных обрядов у эвенков Советской Бурятии эвенки (…)
  • 2 В тунгусо-маньчжурском словаре Цинция эвенкийское слово odzhen переводится как «хозяин» или «хозяин» ((…)
  • 3 Это исследование поддержано Исследовательским советом Литвы (No.S-MIP-17-4) и социальной (…)
  • 4 Все слова на эвенкийском языке выделены курсивом, если не указано иное.
  • 5 Это исследование основано на моих многолетних полевых исследованиях среди эвенкийских оленеводов и охотников в сельской местности (…)

2Советские этнографы задокументировали продолжение традиционных повседневных обрядов в тайге 1 . В течение этого периода различные верования в «главные духи» ( odzhen ), управляющие водосборными бассейнами рек и влияющие на жизнь людей и животных, непрерывно воспроизводились посредством повседневных ритуальных практик, таких как подношение костру и на наскальных рисунках, а также автор: storytelling2.Эти рассказы, как правило, рассказывают о встречах человека с различными духами в тайге (Алексеев Н.А. 1975, Зеленин 1929, Гурвич 1977, Михайлов 1987, Петри 1930). В течение нескольких месяцев моих полевых исследований среди различных общин эвенков в Бурятии и Забайкалье сельские жители, охотники и пастухи говорили о том, что их среда обитания наполнена злобными людьми и нечеловеческими существами3. Они называли этих существ «духами» ( arenkil 4), «монстрами» ( mangil ), и «каннибалами» ( diaptygil 5).Различный опыт взаимодействия с этими существами (животными, духами, людьми и монстрами), представленный в этих историях, также показывает, как прожорливые существа играют важную роль в качестве важных действующих лиц или, по крайней мере, в качестве моральных императивов, формирующих человеческое существование, землепользование, ритуальные практики и т. Д. и мировоззрения.

Рис. 1. Схематическая карта района моих исследований в Забайкалье

Аграндир Оригинал (jpeg, 1015k)

Я переработал карту, используя некоторые части и элементы из эскизных карт Дэвида Андерсона и Гейл Фондал (с их разрешениями).

© Дэвид Андерсон и Гейл Фондал

3В этой статье я намерен показать, как социокультурные изменения, произошедшие в советское время, а также текущие постсоветские экономические и социальные проблемы находят свое творческое отражение и воплощаются в космологии и морали эвенков. Действительно, различные злые существа, существовавшие в космологии эвенков на протяжении веков, постоянно переживаются и оживают в современных повествованиях.Сегодня эти повествования связывают различные трагические события, политику прошлого, личные проступки и потерю памяти с нынешними несчастьями эвенков. В результате различные злонамеренные существа могут быть проанализированы не только как мифические персонажи, изображающие различные жанры фольклора, но также могут быть поняты как важные социальные акторы, обнаруживающие разрывы в этических нормах и властных отношениях, которые в настоящее время формируют ритуал и существование эвенков. Считается, что эти существа обладают атрибутами обжорства и недоброжелательности: в некоторых случаях они считаются антропофагами.Хотя ссылки на каннибалистические черты коренных народов широко использовались и распространялись колониальными державами, сегодня мы также можем видеть, как эти образы обратимо используются для описания принудительной государственной политики, влияющей на жизнь этих народов. Эти истории и изображения используются эвенками в качестве мощных символических инструментов для уравновешивания нынешнего перемещенного поля отношений между людьми, ландшафтом и нечеловеческими существами в контексте сложной экономической и социальной среды.

4 Во время ранних советских репрессий в отношении экономической и религиозной практики коренных народов в 1930-х и 1940-х годах несколько эвенкийских ритуалов, предполагаемых шаманов и известных оленеводов были арестованы, подвергнуты пыткам и заключены в тюрьмы. Домашние оленьи стада, принадлежавшие кочевым эвенкам, были конфискованы, а их владельцев заставили вести оседлый образ жизни в недавно созданных государственных деревнях. Многие эвенки работали пастухами и охотниками в колхозах и столкнулись с быстрыми, часто непредсказуемыми и, казалось бы, хаотическими изменениями в своей экономической и социальной среде.Развитие горнодобывающей и военной промышленности в регионе также создало множество экологических проблем для коренных общин, которые полагались на тайгу в качестве источника средств к существованию. Эти способы существования включали кочевую или полукочевую деятельность, такую ​​как охота на крупных диких животных, выпас небольших стад частных оленей, рыбная ловля и сбор ягод, растений и минералов. Таким образом, масштабные лесные пожары, существенно изменившие тайгу, сделали хозяйственную деятельность эвенков более опасной и непредсказуемой.Кроме того, регион стал местом переселения огромного количества депортированных. Эти люди были разных национальностей, так как они были выходцами из разных республик Советского Союза. Депортированных заставляли работать на государственных проектах, таких как знаменитая Байкало-Амурская железная дорога (БАМ), что, конечно же, привело к гибели многих людей.

  • 6 Эти предметы торговли включают в себя бархатные рога, лапы и желчный пузырь медведей, пенисы северного оленя (…)
  • 7 Сглаз (Ru. zglaz ) рассматривается как негативное влияние на деятельность человека, которое передается unco (…)

5 После распада (советской) централизованной экономической системы охотники и пастухи приватизировали стада и организовали родовые предприятия, чтобы найти свои собственные способы приспособиться к жизни в тайге. Как и в первые советские годы, крах государственной системы привел к возникновению различных проблем, связанных с меняющейся экономической средой, а также с чрезмерной охотой и разграблением таежных территорий посторонними лицами.Действительно, у большинства бывших колхозников не было иного выбора, кроме как переехать из отдаленных деревень в города или, если они остались в своих деревнях, заняться охотой на дичь и пушных зверей. Большинство мужчин и некоторые женщины устремились в тайгу в поисках всего ценного, что можно было продать, обменять или использовать на еду или лекарства6. Сельские жители, живущие в отдаленных районах, начали соревноваться между собой за участки для охоты или оленеводства, а также за различные возможности к существованию.Такая конкуренция также охватывала местных и неместных людей, охотников и предпринимателей и приводила к хроническим конфликтам между группами; даже люди, работающие на государство, начали воевать между собой. Эти конфликты могут перерасти в ожесточенные столкновения, а также наложить проклятие, известное как «деятельность черных» (Ru. chernota ). Считалось, что эти действия «портят» охотничью удачу (Ру. напортить ‘) и приносят несчастья другим соревнующимся охотникам. Действительно, во время моих полевых исследований в северных селах Забайкальского края и Бурятии в 2004-2015 годах местные жители подчеркивали, что подобные проклятия (ру. porcha ) и недоброжелательное око (Ru. zglaz ) стали очень распространенной практикой, вызывающей проблемы со здоровьем и экономикой7.

  • 8 Известный оленевод сказал мне, что проклятие, посланное сельскими жителями, часто приходит к нему в форме (…)

6 Напряжение между охотниками усилилось, когда чиновники из администрации, лесного хозяйства, милиции / полиции и вооруженных сил начали использовать принадлежащие населению вездеходы для браконьерства.Многие методы охоты, применяемые такими охотниками, были незаконными, поврежденными животными и в местном масштабе назывались «браконьерством» (Ru. brakonerstvo ). Такое браконьерство, по описанию эвенкийских охотников, связано с огромным голодом человека (Ру. жадность ) на мясо, потому что такие охотники убивали «все, что движется в тайге». Для забайкальских эвенков браконьеры — это те, кто выбрасывает животных, убивает без ограничений и не имеет возможности съесть все, что они убивают: они не пытаются найти раненых животных или вывозить добычу из труднодоступных мест, часто оставляя мясо испорченным.Эвенки говорят, что браконьеры часто пренебрегают «таежными правилами», которые соблюдались в регионе еще в советские годы. Эти хорошо известные правила включают уважение охотников и обмен отношениями с животными и духами, а также осторожный подход к сбору урожая и снятию шкуры с животных или обращению с их останками. Сегодня эвенки считают, что такая практика мешает другим людям успешно охотиться и нарушает баланс в тайге. Кроме того, такое браконьерство называется «греховным» ( ngelome ) и, следовательно, опасным, поскольку духи могут наказать их, стремясь отомстить8.

7 У эвенков Забайкалья различные злые существа встречаются в любой части тайги и могут принимать форму человека или животного. Они могут угрожать кому-то во сне, причинить физический и психологический ущерб или даже убить человека. Считается, что они влияют на успех, здоровье и благополучие в охоте и оленеводстве. Говоря о злобных существах, забайкальские эвенки описывают не только трагические события, произошедшие в далеком прошлом, но и связывают их со своей нынешней жизнью и необыкновенными переживаниями в тайге.Действительно, эти рассказы призывают к осознанию потенциальных угроз.

8Широкогоров, работая в этом районе в 1917 году, заявил, что значимость этих злых духов ( arenkil ) незначительна, хотя они могут причинить вред (Широкогоров 1935, с. 121). Нынешнее появление каннибалистических или чудовищных черт среди различных существ и рост значения злых духов ( arenkil ), а также их связь с трагическими событиями и местами символизируют то, как современная социально-экономическая среда воспринимается как непредсказуемая и даже опасная. для эвенков.Хотя Широкогоров описывал тунгусские ритуалы как «шаманское искусство управления духами», он также подчеркивал, что каждый охотник должен знать простейшие методы «управления» духами и избежания их вредного влияния (, там же, , с. 187, 207). Точно так же этнограф Максимова также отметила, что большинство живших в прошлом эвенков реки Сым и скотоводов знали простые правила обмана таких злых духов (Максимова, 1994, с. 102). Во время полевых исследований я обнаружил, что знания о том, как правильно взаимодействовать с духами, населяющими ландшафт, и обеспечивать благополучие, стали недостаточными; поэтому это были очень ценные знания.

9 Сегодня, с приватизацией оленьих стад и использованием охотничьих угодий, ранее принадлежавших советским колхозам, эвенки стремятся подтвердить свои отношения с ландшафтом и живыми существами, населяющими его (см. Фондаль в этом томе). Они повторно используют старые ритуальные места или создают новые (Anderson 2012). В первую очередь, они стремятся успокоить забытых и необузданных местных духов, а также получить их поддержку при решении текущих проблем или инвалидности.Александра Лаврилье, проводившая обширные полевые исследования среди эвенков Амурской области и южной Якутии, аналогичным образом заметила, что местные эвенкийские общины Амурской области объясняют свое плохое экономическое положение неспособностью чтить свой дух (Lavrillier 2003: 103). . Точно так же Буянделгерийн отметил, что буряты Монголии приписывают свои нынешние несчастья духам, которые вернулись, чтобы отомстить за отказ от ритуальных практик (Буянделгерийн, 2007). Следовательно, рассказывая о духах, размещая их в ландшафте и контактируя с ними посредством ритуалов, эвенки стремятся заново овладеть таежными территориями и своей собственной судьбой в непредсказуемой социально-экономической среде.

10Для эвенков различные исторические трагедии, такие как эпидемии, чрезмерная охота на их жизненные территории и драки между различными эвенкийскими кланами, часто рассматривались как связанные с деятельностью злонамеренных существ, шаманов или духов (см. Анисимов 1963). Современные и советские этнографы также широко документировали сохранение рассказов об опасных существах среди эвенков, живущих в различных регионах Сибири. Эти существа могут быть отнесены к разным группам эвенков как аренкил , молкош , мелкун , бугадил , основной и мекачоны (см.259-274, Воробьев 2013, с. 46-47, Алехин 2000, Максимова 1994, с. 102, Симонов 1983, с. 104, Васильевич, 1969, с. 222). Этнографы отмечают, что эти злобные духи в изобилии встречаются на местах трагических событий, в захоронениях и в заброшенных жилищах; Однако их можно встретить где угодно в тайге и даже в деревнях.

  • 9 В сравнительном словаре тунгусо-маньчжурского языка, arenki может быть обозначен как злонамеренный (…)
  • 10 Об аналогичном понятии зааян (блуждающие души мертвых) см. Hangalov 1958, pp. 482-496, и (…)

11 Сегодня, как и в прошлом, эвенки Забайкалья воспринимают современную тайгу как полную злых и злых существ ( arenki единственного числа; arenkil множественного числа) , которые существенно влияют на успех хозяйственной деятельности и личное благополучие9 .В работе Широкогорова мы также обнаруживаем, что терминология и иерархия духов, основанная на их роли, не могла быть четко установлена, поскольку сущность различных духов может рассматриваться как неоднозначная, и, следовательно, они могут быть как злобными, так и доброжелательными (Широкогоров 1935, стр. 138-165). По его словам, арены — это душа охотника или пастуха, который не достиг мира мертвых из-за внезапной или случайной смерти, постигшей его, или из-за того, что их души не были отправлены туда с помощью надлежащих ритуальных средств ( там же ., стр. 137-13810). Эти души должны были оставаться в мире живых существ и проявлять злобу. Считалось, что arenkil может быть достаточно мощным, чтобы быть «хозяином» определенных гор или небольшого региона ( ibid ., P. 139).

  • 11 Широкогоров (1919, 1935, стр. 149-150, 190-198) ярко описал, как некоторые духи могли войти и (…)

12 Аренкил бродил по тайге и, как и Широкогоров (1935, с.149–150) писали «по дорогам»: они входили и выходили из разных «мест» 11 либо самостоятельно, либо после того, как были приглашены или соблазнены людьми. Любое географическое местоположение, дерево, животное, человек, артефакт или часть органа может стать «местом обитания» для духа (, там же, ., Стр. 149-150, 160). arenkil может влиять на человеческий разум, вызывать серьезные заболевания или сбивать с пути охотников или охотников на животных ( ibid ., Pp. 139–140). Их деятельность включала в себя мелкие проказы, такие как введение людей в заблуждение в лесу, прокладывание ложных следов, запугивание охотников и пастухов, зажигая огни в темноте или жуткие звуки.

У arenkil нет тела. Их очень много в лесах и болотах. Однако иногда они проникают в складские помещения, возведенные рядом с вигвамами. Они остаются в гнилых дуплах, иногда даже в живых деревьях. Когда тунгусы срубают такое дерево, они могут слышать крики « оной — », т. Е. «Болезненные» от этих духов. Такой аварии достаточно, чтобы вызвать серьезное заболевание со смертельным исходом — люди теряют рассудок и умирают.[…] Как правило, их много у могил. arenki можно увидеть в виде света, обычно голубоватого или красноватого, также иногда движущегося, но когда люди приближаются к ним, они удаляются дальше. Они свистят. Они производят эхо. Вообще-то они озорные. […] Они всегда жаждут еды [и] зависят от щедрости людей ( там же, ).

13 Если в прошлом аренкил были известны как амбивалентные духи, то сегодня аренкил часто описываются и известны эвенкам как всегда голодные, желающие поглотить человеческие души или уменьшить «живую энергию» ( musun ) и «удачу». ( куту ) людей.Если человек столкнется с таким духом, он или она может заболеть или умереть. Эвенки считают, что риск неожиданно столкнуться с такими духами увеличился, поскольку в советское время на протяжении полувека пренебрегали различными ритуалами почтения. Следовательно, эти существа не просто озорные, но потенциально могут быть очень опасными. Как однажды заявил известный оленевод: «По всей тайге духи начали действовать с насилием (Ру. духи будоражут по таежным дебриам )».Современные эвенки избегают многих мест, отмеченных недавними социальными конфликтами, таких как пьяное соперничество и трагические смерти в результате убийств, автомобильных аварий и утоплений, связывая эти «плохие места» с деятельностью arenkil . Зимой 2004-2005 гг. Во время сезона охоты на соболя мы с эвенкийским охотником Алексеем Арунеевым остановились выкурить сигарету по дороге, проходящей через поросший сосной холм на западном берегу реки Левый Котомчик. Алексей указал на холм, который назвал «Сосновый холм» (ру. Сосновая Сопка, ) и сказал, что это очень неудачное (Ру. нефартовая ) место, которого следует избегать. Обычно он курил сигареты пешком, но в этом редком случае останавливался на этом. Он рассказал мне, что его брат однажды повредил лодыжку, когда не остановился на этом, чтобы проявить должное уважение. Алексей также сказал, что никогда не переходит реку, чтобы побывать на этом холме, хотя соболь и кабарга там водятся. Он решил покинуть сайт, сказав, что «туда очень плохо» (Ру. стр. Поити туда ). В прошлом Алексею здесь не везло на охоте, хотя он много раз пытался умилостивить местных духов, накормив их (Ру. носил угощение ). Его брат Юра Арунеев также рассказал мне о нескольких трагических и жутких инцидентах, произошедших в районе этого холма. Несколько лет назад какой-то дух причинил ему большие страдания, когда он решил разбить лагерь возле холма. arenki сводил с ума его собак и оленей, и он мог слышать голоса и проходящее мимо стадо домашних оленей.Наконец, во время стычки в пьяном виде один из родственников был зарезан ножом находящимся в этом месте оленеводом. Старый отец умершего даже пытался поджечь засаженный деревьями холм, чтобы убить дух. Однако, по словам жителей местности, дух все еще активен.

14 Некоторые оленеводы посетили тунгусскую шаманку Ольгу Ульзуеву в Ага Бурятском автономном округе, которая посоветовала им поискать остатки старого захоронения, предположительно расположенного недалеко от холма.Эвенкийские оленеводы и охотники считают, что здесь похоронен эвенкийский шаман, и его душа доставляет постоянные неприятности тем, кто разбивает лагерь или передвигается. Оленевод Николай и его мать Ольга регулярно поливали чаем в сторону этого места, даже когда разбивали лагерь на некотором расстоянии, чтобы успокоить этих злых духов. Они надеялись найти эшафот, а затем установить хорошие отношения с этим местом, чтобы использовать его для оленеводства и охоты. Действительно, у них не было хороших оленьих пастбищ, и они хотели повторно использовать бассейн реки для выпаса оленей и охоты.Широкогоров (1935, с. 87) описал, как некоторые тунгусы считали, что определенного места следует избегать на короткое время, пока другие тунгусы не сообщат, что они ничего не чувствуют. Если активность духа не была замечена, «первоначальная безопасность места восстанавливается» ( там же, ). Тунгокоченским оленеводам и охотникам десятилетиями не удавалось установить хорошие отношения с местным духом, и поэтому они были вынуждены покинуть этот район.

15 Довольно много охотников села Тунгокочен (Забайкальский край) рассказывают о встречах с аренкил в тайге и даже в деревнях. Люди говорят, что эти существа могут разговаривать с людьми, просить сигареты или еды, дразнить собак, красть различные предметы, дезориентировать людей и даже сводить с ума людей и животных. Эвенки говорят, что arenkil голодны по человеческой плоти (особенно по печени) и нападают на людей, которые отказываются делиться с другими существами. Встреча во сне arenkil считается плохим знаком, сигнализирующим о вероятности того, что вы заболеете или еще хуже. Поэтому люди говорят, что человек без поддержки главных духов чрезвычайно уязвим для таких злых духов.

16Старший охотник Гилтон Арунеев рассказал историю о том, как он наткнулся на озеро и где каждый раз, когда он приходил к нему, он слышал пение девушки. Как он узнал позже, это место было хорошо известно старейшинам как место, где семья пастухов умерла от болезней. Рассказывая эту историю, он также предупредил молодых охотников остерегаться духов. Старейшины говорят, что одной из причин, по которой люди постоянно сталкиваются в тайге с arenkil , может быть наказание или месть, посланная духом-хозяином.«Мастер-дух» ( оджен ) отвечает за различных животных и бассейны рек, помогая контролировать баланс там. Говорят, что для поддержания удачи и благополучия люди оставляют подношения или размазывают растение ( senkire ), когда разбивают лагерь или живут в разных таежных местах. Поэтому некоторые старейшины говорят, что всегда опасаются кемпинга в малоизвестных местах. Во время моего пребывания у охотников Усть-Каренга и Тунгокочен я заметил, что все они избегали старых кемпингов и разводили костры на некотором расстоянии от старых каминов, даже когда оставались там всего на несколько часов.Оленевод Олег Таскеров из села Усть-Каренга (Забайкальский район) однажды отказался ночевать в стойбище, которое построил его покойный дядя. Он сказал, что не хотел бы беспокоиться о arenki , так как может вызвать болезнь у него, его семьи или даже его стада. Охотники и пастухи верят, что в старых лагерях хранится оми , слово, которое можно перевести как «душа». Они также добавляют, что такие места обладают «энергией» (Ru. energiia ) прошлых происшествий и, таким образом, влияют на нынешнюю удачу людей.Такой опыт действительно влияет на то, как пастухи организуют свои лагеря с точки зрения обретения удачи и избегания неудач. Широкогоров (1935, с. 88) отмечал, что тунгусы объясняли свой выбор лагеря аналогичным образом, говоря: «Это хорошее место, вокруг нет злых духов». Старшая охотница из села Тунгокочен (Забайкальский край) Ольга Жуманеева считает, что arenkil не следует бояться, так как они никогда не появляются людям без причины. Тем не менее, Ольга никогда не останавливалась в бревенчатых домах, потому что, по ее словам, она не хочет встречаться с ареной arenki .Люди считают, что arenkil посещают человека до того, как он / она попадает в «мир мертвых», упоминается как buny .

17Нужно установить хорошие отношения с местным хозяином-духом, чтобы иметь возможность пользоваться старыми путями. Старые тропы пересекает arenkil , и следует избегать кемпинга возле них (см. Basharov 2003, p. 9, Lavrillier 2011). Arenkil могут приближаться к людям, разбившим лагерь на «перекрестке». arenkil может навлечь на людей туман и сбить их с пути. Говорят, что даже опытные охотники начинают ходить кругами (Ру. кружить ) из-за влияния злых духов. Термин « кружит ’ »используется в этом контексте для обозначения людей, которые потеряли рассудок и совершают опасные и нелогичные действия из-за неудачного взаимодействия с духом-мастером или встречи с arenki . Николай Арунеев всегда оставлял подношения в разных местах, связанных с духами, когда возил свои припасы на грузовике в отдаленные лагеря.Однажды Николай попросил водителя останавливаться на каждой реке и на каждом перевале пути. Постоянные прогулки по тайге, оставляющие следы на тропинках и ритуальные представления — элементы тонкого взаимодействия человека с духами разных мест. В то же время успешное взаимодействие с духами и многолетний опыт удачи создают чувство принадлежности к месту (Brandišauskas 2012).

18 Постоянные несчастья, болезни или длительная потеря удачи могут быть признаками проклятия злых духов.Считается, что «грешный человек» ( ngelomel ), нарушивший законы тайги и участвовавший в браконьерстве, лишен поддержки со стороны духов-хозяев и поэтому очень уязвим для злонамеренных нападений. Эвенки говорят, что если человек игнорирует таежную этику, то arenkil легко может повлиять на его здоровье и стать причиной его смерти. Любой грех может спровоцировать агрессивную реакцию бродящих по тайге «духов» умершего. Скальный обрыв, расположенный недалеко от села Усугли (Забайкальский край), был известен тем, что заставлял людей прыгать с его уступа на смерть.В аналогичном ключе антрополог Ольга Ултургашева (2012, с. 44) описала народное понятие «открытое тело», имея в виду слабую связь между душой и телом (это было в отношении маньчжурских эвенков, но, наверное, есть у всех эвенков). Многие эвенкийские охотники и их родственники ссылаются на разные случаи, когда духи причиняли инвалидность и смерть людям и даже целым семьям за нарушение законов о тайге. Местные духи часто вмешиваются, чтобы отогнать охотников от определенных мест, нападая на них во сне, посылая медведя на их пути или издавая странные звуки, которые сводят охотника с ума или причиняют ему боль.Человек, испуганный духом или медведем, может потерять удачу, здоровье или даже умереть. Некоторые истории рассказывают об охотнике, на которого напал дух, который послал оленей, которые вытолкнули его из бассейна реки и погнали обратно в деревню. В другом случае дух медведя напал на охотника во сне и сделал его душевнобольным.

19 Фолклористы и этнографы задокументировали эвенкийские сказки, песни и рассказы, в которых изображены «каннибалы» ( чангит , манги или диаптар ) (см. Васильевич 1949, Варламова 1996, Габышева 2012, Варламов 2011) . Самое раннее описание каннибализма в Сибири происходит из донесения, написанного в 1685 году царю князем Щербацем, посетившим Енисейский край. Это свидетельствует о том, что колониальные власти получили от эвенков информацию о людоедах под названием чулугды. В отчете описывается, как тунгусы (эвенки) стали свидетелями одноногого, одноглазого и одноручного человека-чудовища по имени чулугды , обитавшего в больших ямах. В отчете даются яркие описания этих ям, от которых так плохо пахло, что от запаха даже оставались «следы на деревьях».Тунгусы описали не только чудовищный внешний вид и одежду этих так называемых «людей», но также объяснили ритуалы взаимности, которые они проводили, имея дело с чулугды . Следовательно, тунгусы оставляли подношения, состоящие из перьев дятлов и соек, а взамен они находили некоторых охотящихся птиц или даже медные горшки. Колониальный чиновник даже начал новое расследование по поиску этих известных групп людей.

  • 12 В царском Сперанском кодексе 1822 года кочевой образ жизни рассматривался как отсталый, а эвенки — как (…)
  • 13 Точно так же некоторые старейшины вспоминают, как калмыков, депортированных Сталиным в Сибирь, даже познакомили с (…)

20С 18, и века образ людоедов развился как созданный государством образ, служивший для установления иерархических отношений между государством и эвенками, аналогичных разнице между «цивилизованным» и «дикарем». В ранних документах, раскрывающих дискурсы колониальной истории, российские колониальные чиновники, присутствовавшие в различных северных регионах, довольно часто называли коренное население каннибалами.Арт Лите дает ранние отчеты о каннибализме среди коренных народов (обских угров и ненцев) в северных регионах России в 18 и 19 веках (Leete 2005). Следовательно, этот пример широко используется во многих отчетах через старый этноним «самоеды» (т. Е. Самоеды), который в русской этимологии относится к практике каннибализма среди этой коренной группы оленеводов (, там же, ). Однако некоторые ранние исследователи согласились, что эти изображения вводят в заблуждение и далеки от правды.Тем не менее, идея о том, что коренные жители занимаются каннибализмом, получила широкое распространение. Алексеев (цитируется как в Leete 2005, с. 244) упомянул, что его информаторы подтвердили тот факт, что каннибализм был распространен среди северных народов (см. Алексеев М. П. 1932, с. 128-129). Такое приписывание каннибалистических черт коренным народам России продолжалось на протяжении годов. Этнограф Иващенко (2011, с. 145–150) сообщил о предположительно каннибалистических инцидентах, произошедших в начале 20–90–383– гг. Среди нанайцев, проживающих в дальневосточной части Сибири (недалеко от эвенков).Эвенкийские охотники сообщали, что они нашли охотничьи стоянки с несколькими трупами нанайцев, съеденными их собственными родственниками. Этот рассказ был опубликован в газетах средней полосы России и подтвердил устоявшийся стереотип о коренных народах с точки зрения упомянутой выше бинарной системы координат. А именно «цивилизованные русские» и, в символическом контрасте, «бродячие дикие люди» (Ру. бродячие дикари ) ( там же, , , 12, ). Иващенко также признал, что, хотя свидетельств каннибализма среди нанайцев Приамурья не было, как нанайские, так и тунгусские сказочные традиции (так называемый местный фольклор) подтверждают существование каннибализма ( ibid .). Действительно, мы можем найти нанайские рассказы о злонамеренных существах, известных как манги , душах людей, покончивших жизнь самоубийством ( там же, ). Манги практиковали каннибализм, включая поедание костей ( там же, .). Большинство колониальных держав активно использовали эти образы коренных жителей как каннибалов, связывая это с безнравственностью и отсталостью 13 . Эти изображения подчеркивали превосходство колонизаторов, а также служили основанием для эксплуатации и насильственного завоевания новых территорий (см. Также Conklin 2001, p.25).

  • 14 Несколько эвенкийских и неевенкийских охотников рассказали мне, как на них напали в реальной жизни, а затем в д (…)

21Такие изображения коренных жителей были воспроизведены недавно в результате сообщения о каннибализме в отдаленном районе Южной Якутии. Главные российские СМИ выпустили телерепортажи и статьи, в которых подробно описывалась группа опытных рыбаков, заблудившихся в тайге и съевших двоих своих товарищей.Четверо участников рыболовной экспедиции — двое местных жителей и двое жителей Центральной России — на три месяца пропали в тайге. После долгих поисков официальные лица неожиданно обнаружили двух выживших и следы антропофагии. Двое рыбаков были обвинены в убийстве через каннибализм и приговорены к длительным срокам тюремного заключения. Местные и национальные газеты сообщили об этом и организовали обсуждения и комментарии, которые идентифицировали действия этих двух выживших с местными космологическими представлениями.Действительно, у местных жителей возникло много сомнений относительно того, как группа, состоящая из местных жителей, в том числе опытных охотников эвенкийского происхождения, могла заблудиться в тайге и месяцами «кружить» (Ру. кружить ) по разным бревенчатым домам (Ру zim o v’e ). Группа обошла различные районы и вернулась в бревенчатые дома, чтобы съесть оставшуюся на складских площадках еду, не двигаясь дальше в течение значительного периода времени. Рыбаки встречались даже с охотниками и золотоискателями, продолжающими бродить по тайге.Во-первых, трагическое событие каннибализма было связано с известным «плохим местом» — бревенчатым домом, где в прошлом произошли трагические события. Следовательно, по мнению местных жителей, это место привлекло это новое трагическое событие. Охотники даже заявили, что оставшиеся в живых превратились в каннибалов, потому что они нарушили «законы тайги», например, разграбили запасы еды, которые накапливались другими охотниками, чтобы провести сезон охоты на пушнину зимой на своих охотничьих территориях. Каннибализм здесь интерпретировался как своего рода месть за такое проступок 14 .Кроме того, группу обвинили в других интересах, помимо рыбной ловли, возможно, связанных с незаконной добычей золота и одержимостью золотой лихорадкой. Подробно описав всю эту историю, российские СМИ добавили еще одну страницу в долгую историю отождествления таежных людей, живущих в отдаленных деревнях, с «дикими людьми».

22 В то же время мы можем видеть, как изображения каннибалов и монстров стали инструментом, используемым коренными народами для описания своего опыта трагических событий и политики, инициированной государством и государственными агентствами.Эти истории, рассказанные эвенкийскими охотниками и пастухами, служат важным инструментом повышения осведомленности об опасности эксплуатации и господства над властью. Жители сел Тунгокочен, Зеленое Озеро и Усть-Каренга в Забайкалье несколько раз рассказывали мне о существовании голодных и опасных существ, которых они встречали в тайге и которые выглядели как люди. В некоторых историях таких человекоподобных существ также называли каннибалами под названием бамлак (БАМ-существа-Байкал-Амурский магистраль): они были связаны с заключенными и рабочими на промышленных объектах в Забайкальском крае, таких как Байкало-Амурская железная дорога.Например, старший охотник и пастух, с которым я зимовал в палатке, однажды предупредил меня, что в тайге можно встретить опасный и очень голодный бамлак , который может принести серьезный вред. Раньше в тайге их было много. Эти истории можно связать с широко распространенными в Сибири историями о заключенных, бежавших из ГУЛАГа, которые в долгое путешествие по тайге брали с собой коллегу на еду.

23 Подобно аренкил , эти бамлак существа-людоеды (в некоторых случаях также называемые манги , чанжит и диаптигил в Забайкальском регионе) считаются чрезвычайно опасными и очень голодными существами, которые являются беспокоятся о еде и жизненно важных частях тела человека, таких как сердце, печень или кишечник: они также были отмечены как жаждущие крови или силы ( chinen ).В условиях конкуренции за ресурсы люди считают, что в условиях нехватки эта особенность каннибализма может быть реализована злобными, жадными или мстительными существами, такими как животные, духи и люди (см. Шаманы-каннибалы в Stépanoff 2009, стр. 283-307).

24 Многие области в Сибири отмечены советской политикой господства, например, трудовые лагеря, тюрьмы, железные дороги или дороги, построенные политическими и уголовными заключенными и депортированными в Сибирь со всего Советского Союза.Эвенки из разных районов БАМа говорят, что некоторые коренные деревни и дороги построены прямо на человеческих костях. Описание бамлака (в других случаях называемого диаптыгил ; из диапта — «есть») можно рассматривать как результат слияния репрессивной политики государства и существующих космологий эвенков. Елена Макарова из села Усть-Уркима (Амурская область) рассказала, что родители научили ее, что слово diapnadia (каннибал, обжора) использовалось для обозначения жадных людей, таких как золотодобытчики, торговцы, жители села БАМа или другой ресурс. эксплуататоры, ответственные за загрязнение рек.Действительно, большинство историй о каннибалах было собрано в эвенкийских общинах, которые наиболее сильно взаимодействовали с интенсивной эксплуатацией ресурсов и промышленным развитием (см. Габышева 2012: 100–118). В то же время жители села Тиания рассказывают о боях эвенков с людоедами чангит человек не как эпические истории, а как исторические события, произошедшие в определенных географических местах, которые до сих пор поминают охотники и пастухи, оставляющие там подношения ( там же, с. .100-103). Ултургашева (2012, с. 14) также сообщает, как «блуждающие духи мертвых» (которых Эвены называют аринкаэль ) связаны с репрессивной политикой советского ГУЛАГа. Таким образом, верования в рассказы о злобных призраках символически связаны со страданиями, насилием и смертью заключенных. Среди эвенов аринкаэлей, изначально были лесными духами ( там же, ). Однако сегодня эти духи присутствуют в деревенских зданиях, таким образом изменяя представления о местонахождении духов и влияя на нынешний опыт жизни эвенов в проклятом месте (, там же, .).

25 Аналогичным образом Симонова (2013, с. 256-293) сообщает, что среди эвенков, живущих в северной части Байкала, различные злые существа стали очень активными не только в тайге, но также в деревнях и заброшенных промышленных объектах. . Следовательно, заброшенные места связаны с идеей о том, как насилие со стороны правительства и разорение прежде благополучных мест обрекают людей на нестабильную жизнь. Нынешние трудности, с которыми эвенки сталкиваются в деревнях, также часто связывают с неправильным выбором месторасположения, сделанным ранними советскими государственными чиновниками.Эвенки (как и другие коренные народы) были насильно переселены и расселены в местах, которые были хорошо известны им как «плохие места». Действительно, село Тунгокочен (Забайкальский край), известное как опасное село черной магии и трагических событий, несколько раз подвергалось затоплению, в результате чего сельчанам был нанесен большой ущерб. В результате жители деревни считают, что они постоянно сталкиваются с угрозой потенциальных несчастий, просто проживая в деревне, построенной в плохом месте, где обитают злые духи или злые духи-шаманы.По словам жителей села, все приезжающие шаманы из соседних бурят или эвенков говорят, что это место проклято и что люди «портят» (Ру. porcha ) почти каждый второй дом. Шаманы несколько раз проводили публичные ритуалы, чтобы очистить село Тунгокочен (Забайкальский край) и создать постоянное место для ритуалов, которое поможет успокоить духов. Таким образом, мы видим, как воспоминания эвенков и эвенов локализованы и наполнены опытом насилия со стороны колониальных держав, которое физически и духовно повлияло на миры людей, нечеловеков и местный ландшафт.Гордилло точно отмечает, что такие «пространственные» воспоминания и переживания являются активными силами в создании различных чудовищных существ и значимых мест (Gordillo 2004, стр. 123-138).

  • 15 Точно так же Василевич (1969) отметил, что эвенкийские шаманы также могли есть человеческие души и других духов (…)

26 Фольклористы Арчакова и Трифонова (2006, с. 114) также указали, что для амурских эвенков различные черты чудовища, идентифицированные как манги , аналогичны тем, которые приписываются русским: купцы, эксплуататоры и казаки.Казаки считались помощниками этих голодных монстров (то есть манги), поскольку они приносили вино эвенкам, чтобы ослабить их и использовать их (см. Также Иващенко 2011). Александр Кинг (1999, стр. 57-66) также показывает, как изображения шаманов-вампиров (т.е. калау ) среди коряков можно рассматривать как культурно приемлемые символы и метафоры, которые можно использовать для описания текущих трудностей или обращения к людям. которые истощают общественные ресурсы ради личной выгоды. В рассказах коряков калав может «охотиться на других людей, высасывая их духовную или жизненную силу, чтобы обрести дополнительную силу или сохранить необычную молодость и продлить себе жизнь 15 ».Сегодня, в условиях повсеместной небезопасной экономической среды, местные жители делят сельских жителей на жертв и калав . Они используют kalaw для обозначения «администраторов и менеджеров, аналогичных шаманам-вампирам, истощающим остатки жизненной силы из ныне мертвого трупа [российская экономика затронута кризисом]» ( там же, ). Точно так же в своем современном повествовании ханты-охотники и оленеводы также используют мифический образ крупного человека с железным животом и большой шапкой, способного съесть все на своем пути (см. Новикова 2014, с.182). Этот новый и негативный образ возник в результате взаимодействия хантов с нефтяными компаниями и заменил прежний образ плохих и опасных героев, встречающийся в традиционном фольклоре (, там же, ).

  • 16 Действительно, рассказывая разные истории успеха, эвенки стремились развлечь духов, которые могли (…)
  • 17 Фольклористы утверждают, что эвенкийские и эвенские сказки, связанные с каннибалами чангит , широко распространены нет (…)

27 Различные истории, связанные с опасными существами, рассказанные в стойбищах эвенкийских оленеводов и охотников, вызывают чувство страха и осознание возможных опасностей. Эвенкийский старейшина из Бурятии Юлия Семиреконова была одним из главных информаторов известного русского фольклориста Михаила Воскобойникова и сама сказочница. Она рассказала мне, что ее клан приглашал старейшину из клана Загунеевых, который в течение трех дней мог рассказывать эпос ( нимнгакан, ).Все участвовали в таком повествовании и были вовлечены эмоционально; зрители вместе с рассказчиком пели песни. Люди участвовали в мероприятиях по повествованию, принимая участие в конкурсе, связанном с историей, тем самым привлекая удачу и успех. Старейшины говорят, что некоторых людей можно было даже исцелить или получить особые целительные силы, приняв участие в повествовании эпоса. Действительно, когда охотники рассказывали истории успеха по вечерам перед охотой, они стремились этим способом привлечь удачу16.Рассказы, связанные с монстрами-каннибалами, обычно описывают умелых людей, сбежавших от монстров-каннибалов. Такие истории давали аудитории эмоциональное вдохновение и неявные предложения о возможных способах избежать опасности. Различные способы избежать опасности включали создание препятствий для монстра или другие способы ввести в заблуждение или обмануть его17.

28 Кроме того, эти истории могут научить нравственным способам поведения в мире, таким как взаимность с другими людьми, нечеловеками и местами, с которыми человек взаимодействует.Хороший пример слияния страха, нравственности и осознанности представляет эвенкийская игра «Чаннит-Халганчулук». Как задокументировал журналист Юрий Клиценко, эта игра была недавно воспроизведена, и в нее играли дети села Суринда в Эвенкии (Клиценко 2009, с. 15). Чаннит-Халганчулук — одноглазое, одноногое, однорукое чудовище в лице эвенкийского ребенка, наряженного по этому случаю. Перед игрой самый умный ребенок выбирается на главную роль — монстра-каннибала.Чудовище должно поймать «караван», состоящий из детей, и выбрать любого ребенка, который будет съеден. Между монстром и отдельным игроком устанавливается диалог, который помогает показать, что правильно, а что нет. Как правильно отмечает Клиценко (2009), эта игра помогает вынести моральное суждение и выявить греховное поведение, называемое « ngelomel». Цель также состоит в том, чтобы развить у детей понимание способности распознавать знаки, предсказывающие будущие несчастья; такие знаки у эвенков известны как nengo (см. также Алехин 1998).

29 Мораль эвенкийских историй, связанных с монстрами, призраками и каннибалами, всегда связана с нарушением нормативных правил или этики. Люди считают, что случайное неуважение к духам и местам проведения ритуалов (например, кража предметов со старых складских площадок или помостов) может вызвать различные физические и психологические нарушения. Если человек жадный, не делится с другими существами и не проявляет уважения к животным и их останкам, то такой человек потенциально может трагически погибнуть и сам стать arenki .Неуважение и жадность, связанные с охотой и использованием других ресурсов, часто превращают людей в жертв, которые теряют удачу и здоровье, остаются обеспокоенными духами или беспокоятся о чем-то до самой смерти.

30 Среди коренных общин канадской языковой семьи алгонкинов образы нечеловеческих существ под названием windigo постоянно оживляются в повествованиях, связанных с агрессией и каннибализмом. Windigo описываются как гигантские человекоподобные существа или духи, которые бродят по лесу и обладают ледяным сердцем (Ferrara & Lanoue 2004, Mermann-Jozwiak 1997, p.45, Тейчер 1960, стр. 7). Такие существа имеют желание есть человеческое мясо, а также проявляют качества эгоизма, «доходящие до чудовищности» (Mermann-Jozwiak 1997). Человек может превратиться в злобного духа или монстра из-за плохого поведения или одержимости, колдовства или крайнего голода (Подручный 2004, с. 677, Брайтман 1993, с. 170, Ридингтон 1990, с. 160). Для Ридингтона феномен превращения людей в монстров-людоедов, известный среди алгонкистов и атабасков как wechuge , не просто психоз, а социальная болезнь, связанная с притоком незнакомцев и общением с людьми, не знающими табу, связанных со священным. связки (Ridington 1976).В других случаях wechuge может быть связан с незнакомцами, которые представляют угрозу социальной сплоченности, и может быть связан с разрушительным влиянием контактов с европейцами.

31 Точно так же Фейт (2004, стр. 92-110) описывает, как канадские кри ассоциируют белых мужчин с atuush (существо, подобное описанному выше windigo ). атууш — монстры-людоеды, которые живут в лесу и иногда захватывают людей для пропитания или содержания в рабство.Сегодня метафора atuush используется кри, чтобы описать моральный проступок человека ( ibid ). Следовательно, образ atuush отражает антиобщественное поведение, такое как личный интерес, безответственность, а также эксплуатация или коммодификация человеческих отношений с окружающей средой в контексте растущих конфликтов с евроканадцами из-за различных проектов развития ( там же .). Согласно Фейту (2004, стр. 123), atuush можно преодолеть, войдя в лес и воссоединив людей, духов и окружающую среду.Точно так же большинство эвенков считают, что, совершая ритуалы уважения и взаимности и возвращаясь к жизни в тайге, можно успокоить силы, расположенные в ландшафте, и даже заставить их действовать от их имени в тайге и в деревнях.

32 Публично совершаются различные ритуалы, успокаивающие дух и поддерживающие благополучие эвенкийской общины. Оленеводам и охотникам удалось возродить, казалось бы, вымершие ритуалы, чтобы успокоить забытых и злых духов и обеспечить пропитание на различных таежных территориях.Сегодня таежные эвенки стремятся посещать различные ритуальные места для проведения ритуалов, призванных успокоить духов, влияющих на их жизнь (Брандишаускас, 2011). Советы репрессировали всех эвенкийских шаманов до 1960-х годов; однако различные монументальные ритуальные места по-прежнему посещались охотниками и оленеводами и были важным источником ритуального вдохновения, удачи и благополучия.

33 Несмотря на признание злобной природы определенного духа, охотники и пастухи полагают, что этот персонаж может быть изменен в зависимости от отношений, которые они устанавливают с ним (см. Также Vaté 2005).

34 Хотя различные встречи людей с злыми духами, монстрами и каннибалами хорошо задокументированы в этнографии и фольклоре субарктических народов северной Канады и Сибири, космологический или культурно сконструированный опыт и реакции самих коренных народов по большей части остаются , неизученная тема (см. Carlson 2009). Советские этнологи уделяли основное внимание историческим объяснениям, этимологии и генезису повествований, обнаруженных в различных фольклорах и мифах, записанных ими среди различных групп эвенков.Несмотря на обширную документацию историй, связанных со злыми духами и опасными людоедами среди тунгусов (эвенков, эвенов) по всей Сибири, по-прежнему существует недостаток объяснений того, как эти истории были социально восприняты, пережиты и использовались в повседневных беседах и практиках.

35 Моя цель в этой статье — сделать первый шаг в анализе темы обжорства, представленной различными злонамеренными людьми и нечеловеческими существами в Сибири, с точки зрения эвенкийских охотников и пастухов, живущих в Забайкальском регионе и Бурятии.Я попытался показать, что этим существам — не только людям, но и нечеловеческим, и называемым монстрами, каннибалами или жадными существами — следует уделять больше внимания, чем обычно уделяется эпическим героям, описанным в научных классификациях, представленных в различных жанры фольклора. Этих существ можно изображать как «настоящих людей» в том смысле, что они помогают формировать представления современных эвенков о социальности, морали и ритуальной жизни. Следовательно, злобных людей и нечеловеческих существ не просто воображают, их также боятся и избегают.Их можно встретить в тайге, в деревнях и во сне. В контексте непредсказуемой окружающей среды эти существа олицетворяют угрозы и насилие, которые имели место в прошлом или недавно и продолжают оказывать негативное влияние на сегодняшнюю жизнь людей в этом районе. Как показывают первые отчеты государственных чиновников, антропофагия и маргинальность приписывались коренным народам Русского Севера и были частью сложного колониального образа, созданного этими чиновниками в сочетании с представлением о них как о некультурных и отсталых.

36Стратегии эвенков по борьбе с этими духами включают реконструкцию памяти о прошлых трагических событиях. Такие воспоминания также включают необходимость осознавать живой ландшафт, такой как заброшенные лагеря, складские площадки, помосты или места наскального искусства. Эвенки стремятся обратиться к этим духам через ритуальные помолвки и установление взаимных отношений. Эти ритуальные взаимодействия с духами являются важным аспектом эвенкийского пути преодоления негативного влияния и борьбы с несчастьями.Действительно, различные духи, монстры и каннибалы являются частью космологии эвенков и связаны с народными идеями охотничьей удачи, взаимности, греха и здоровья. В то же время эти существа воспринимаются как возникшее явление, связанное с различными людьми, монстрами, духами, животными и элементами ландшафта (такими как бревенчатые дома, холмы, скалы, озера, маршруты или бывшие трудовые лагеря). Все эти особенности ландшафта наполнены плохими воспоминаниями, трагическими событиями и жуткими проявлениями. Они, как ансамбль, формируют местное восприятие эвенков.Сегодня некоторые из этих существ были вытеснены из таежных мест и повторно локализованы в деревнях, зданиях или заброшенных промышленных объектах или могут быть встречены блуждающими по тайге. Действительно, такое восприятие места эвенками можно рассматривать как простирающееся от географического региона к более широкому пространственному и временному полю отношений, связывая место с историей колониальных контактов, глобальными силами и рынками, правительствами и различными формами индустриализации (Gupta & Ferguson 1997, см. Cree of Canada in Feit 2004, p.94).

37 В повседневных беседах различные каннибалы и злобные духи ассоциируются с эксплуататорскими, опасными и жадными людьми, которые неуважительно относятся к животным, духам и людям в тайге. Более того, в некоторых случаях эти существа могут рассматриваться как представители власти государства или должностных лиц, отвечающих за политику принуждения, дестабилизирующую отношения между людьми, нечеловеческими существами и окружающей средой. В среде, где широко распространены обвинения в порче / проклятиях (ру. porcha ) и сглаз / черная магия встречаются часто, и там, где конкуренция за различные ресурсы тайги особенно высока, эвенкийские рассказы о каннибалах подчеркивают важность морали и этики охоты и совместного использования и необходимость общинного сотрудничества. Они также предупреждают о возможной мести духов, которая может возникнуть в результате плохого поведения и браконьерства. Рассказывая истории и участвуя в них, эвенки могут утверждать некоторую предсказуемость своей жизни, особенно своей жизнедеятельности.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *